Даня повернулась и направилась прочь, и на сей раз Луэркас не удерживал ее. Он опять посмеялся над ней, но Даня теперь знала, что у нее есть надежда — она действительно может попытаться отыскать Зеркало. Мерзкая тварь, думала она, я получу огромное удовольствие, увидев, как ты умрешь, и еще большее удовольствие я испытаю оттого, что убью тебя собственными руками.

Ну а пока ей нужно было собрать войско, чтобы победить врага. И совершить обещанное перед богами отмщение. Помогая Луэркасу, она имела полное право мечтать о его смерти. Более того, подобные мысли могли сделать эту подневольную дружбу более терпимой.

Кейт обернулась, услышав, как позади нее скрипнула дверь. В комнату ввалился Ри, посеревший лицом, вспотевший, едва ли не опирающийся на плечо очаровательной девочки.

— Он лишился чувств в экипаже, и мне пришлось помочь ему подняться по лестнице, — объяснила та.

Кейт заставила себя подняться на ноги, помогла довести Ри до постели.

— Ну, как ты себя чувствуешь?

Повалившись на кровать, он закрыл глаза:

— Жить буду. А ты победила их?

— Дугхалл узнал, как пользоваться Зеркалом, — кивнула Кейт. — И объяснил мне.

— Выбрав время, когда меня не было дома… подлый трус.

— Ты ничем не мог помочь мне. А порученное тебе дело не мог бы исполнить никто другой.

— Тем не менее при встрече я проломлю ему голову. Ты не должна была делать это одна. Я должен был находиться рядом с тобой.

Кейт не стала упоминать о том, что Ян не отходил от нее. Это было бы ужасной дипломатической ошибкой, решила она. Поэтому она заговорила о другом:

— Драконы побеждены… Они уничтожены. А ты привез сюда…

— Алви. — Ри с трудом сел на кровати. — Алви, познакомься с Кейт Галвей. Моей любимой, которая однажды станет моей паратой. Кейт, представляю тебя Алви Сабир, дочери Криспина Сабира, поведавшей мне такое, о чем тебе будет неприятно услышать.

Кейт перевела взгляд с Алви опять на Ри. Он понял ее без слов.

— Алви знает, что я не ее отец, и ей это было известно еще до нашей встречи. Она… — он пожал плечами, — она владеет неизвестными мне чарами.

— Это не чары, — возразила Алви. — Я не умею ворожить.

— Но ты заранее знала, что я приду за тобой, — сказал Ри. — Ты знала, что я не твой отец. Ты сказала мне, что Криспин преследует нас. Как еще можно узнать все это, если не с помощью чар?

— Я принадлежу к би'ихан хан джекил, — ответила Алви. — Идущим по дорогам. Сейчас ты назвал меня именем моего отца, данным мне при рождении, но зовут меня иначе. Я — Алви, дочь Лисы, ходящей по дорогам, из народа Семи Обезьян. — На лицо ее легла совсем не детская и многозначительная улыбка. — Народ Семи Обезьян внимательно относится к именам, и мне пришлось постараться, чтобы заслужить свое собственное.

— Прости меня, — сказал ей Ри. — Я назвал тебя так по незнанию. — И, тоже улыбнувшись, спросил: — А кто такие идущие по дорогам?

Девочка скинула туфли и села на постель, подобрав ноги под себя. Сложила ладони на коленях и начала говорить:

— Если ты стоишь на безлюдной тропе, она покажется тебе пустой. Ты можешь представить, что эта тропа ведет в разные места, в которых тебе хотелось бы побывать. Но на самом деле она не идет туда, куда тебе надо. Она уже там. Тропа, которая лежит под твоими ногами, становится оживленной дорогой в тринадцати и двадцати трех лигах в обе стороны от тебя, она проходит в самом центре людного города. Эта дорога слышит твои неторопливые шаги и — одновременно — поступь несчетных пешеходов. Дорога живет. Она слушает. Она ловит голоса, мысли и чувства. И если ты умеешь спрашивать, она расскажет тебе то, что знает. — Девочка виновато улыбнулась. — Но я не очень хорошо умею ходить по дороге. Моя нанте может слышать голоса там, откуда они доносятся. А мой слух различает лишь близкие голоса. И я никогда не слышу старые истории… Только недавние. Дорога может рассказать мне о том, что случилось вчера или позавчера… Но я не умею понимать ее, когда она говорит о тех, кто прошел по ней месяц или год назад. Я человек, и поэтому, — Алви вздохнула, — поэтому мне труднее слушать дорогу.

Кейт и Ри обменялись взволнованными взглядами.

— А кто не человек?

— Моя нанте. Я же говорила вам, что меня приняло к себе племя Семи Обезьян.

Кейт пожала плечами и развела руками:

— Я не знаю о таком народе.

— Отец отослал меня в Стосту, когда я была младенцем, и я не знаю, что случилось с моей матерью. Но, учитывая то, что мне удалось узнать об отце, можно не сомневаться в том, что она давно уже умерла. Со мной была няня, но она тоже умерла вскоре после того, как она привезла меня в Стосту. А среди жителей этого города няни для меня не нашлось. В то время там было моровое поветрие, которое унесло жизни многих стостанцев и моей няни. Осиротевшим младенцам могла помочь лишь горстка уцелевших людей. Поэтому меня отправили умирать в парниссерию, а бумаги передали парниссе. Он должен был послать в Калимекку весть о моей смерти.

— Но моя нанте — ее зовут Кууши, что значит Лиса, — пришла тогда в город и направилась прямо в парниссерию. Там она потребовала встречи с парниссой и сказала ему, что пришла за ребенком. Там на камнях внутреннего двора лежали голенькими осиротевшие младенцы. Некоторые из них уже умерли, но другие были вполне здоровы. Обо мне ни того ни другого сказать было нельзя, потому что провела под открытым небом всю ночь и не ела уже два дня. Я была тогда больная и голодная.

Парнисса повел ее к здоровым детям и сказал, что она может выбирать, но она объяснила, что пришла за младенцем, приплывшим из-за Западной Воды.

Нанте подошла прямо ко мне, взяла на руки и спросила у парниссы мои вещи. Она сказала, что будет заботиться обо мне, пока не придет время моего возвращения домой.

— То есть она знала, что ты находишься в парниссерии? — спросила Кейт.

— Так сказала ей дорога. Дорога привела ее ко мне.

— Выходит, за тобой неведомо откуда пришла незнакомка и спасла тебе жизнь. Почему? — поинтересовался Ри.

— Дорога рассказала ей мою повесть, и, выслушав ее, нанте решила, что народу Семьи Обезьян пора знакомиться с людьми. Она взяла меня в кецмут, тайный городок племени Семи Обезьян, и народ этот вылечил и выкормил меня. Когда я подросла, Кууши научила меня ходить вместе с ней по дороге и всегда говорила мне, что, когда я возвращусь в город своего отца, дорога поможет мне уцелеть. А когда наконец отец вызвал меня к себе, Кууши посадила меня на корабль, направлявшийся в этот город, и стояла на пристани, помахивая рукой, пока корабль не исчез из виду.

Кейт заметила, что глаза Алви наполнились слезами.

— Значит, ты самостоятельно приплыла с Сабиренского перешейка в Калимекку? — удивился Ри.