Планировалась презентация автомобильного концерна, у которого на капоте эмблема льва. Требовался живой царь зверей для экшна, запланированного в цирке на Вернадского. Идея была создать образ изделия, которое в воде не тонет, в огне не горит — вообще шедевр человеческого разума. Называлось это шоу «Три стихии». В цирке есть бассейн и лед, а пламя пиротехники обещали согласно выделенной смете.

Все складывалось хорошо, но загвоздка состояла в том, что в эти сроки на всей территории России не было свободного льва — тигров и слонов навалом, а львы в дефиците. Клиент не соглашался на замену живого льва компьютерной куклой, не хотел тигра, загримированного львом, хотел льва. Дело было под угрозой, и мой продюсер поставил вопрос однозначно: или лев, или у нас будет другой менеджер проекта.

Найти льва стало для меня делом чести и профессионального мастерства. Как всегда, я лег на диван для мозгового штурма. Штурма не получилось, мозговая атака захлебнулась через пять минут молодецким храпом. Я проснулся, а лев еще не пришел, хотя твердо обещал мне во сне, что придет за обещанный гонорар в виде северного оленя — он хотел его попробовать. Чуда не случилось, пришлось работать над этой проблемой.

Я пошел в цирковое ведомство, которое руководило всеми львами на территории бывшего СССР. Самым главным там был дрессировщик тигров, и поэтому с ним говорить было не о чем. Случайно на задворках здания я увидел вывеску «Отдел кормов», толкнул дверь и попал туда, куда хотел. Прошел мимо птиц, без сожаления пробежал мимо морских млекопитающих, на ходу отвергнув симпатичный вариант с морским львом — их в наличии числилось шесть, — и вот передо мной оказался заведующий сектором хищников.

Заведующий был на больничном, его обязанности исполнял старший менеджер кошачьих, и я со львами его раздражал, но мой взор и мяуканье про гонорар заставили его смириться. Я зашел издалека и спросил, глядя в небо:

– А что за хуйня у нас со львами?

Вопрос попал в самую точку: делать им на работе давно уже было нечего, их время, когда перед ними кланялись народные и заслуженные, прошло и перспектива обсудить тему дефицита львов во всероссийском масштабе со мной их оживила. Первая версия инспектора по голубям была экстравагантной. Он намекнул на закрытое решение Политбюро, которое пролоббировала еще Галина Брежнева: сократить поголовье львов на арене из-за нежелания руководителя львиного аттракциона вступить с ней в преступную связь на гастролях в Сочи в 75-м году. Вторая версия вообще была дикой, ее выдвинул инспектор по кормам лошадей, бывший прапорщик-кавалерист. Он сказал, что львы с зарубежных гастролей провозили в своих желудках до пятидесяти килограммов мохера, и из зависти дрессировщики собачек и слонов, чьи животные мохер на дух не переваривали, написали телегу в ЦК —  меры приняли. Дальше я пресек дискуссию и спросил, где взять льва. Все почесали репу, и один незаметный труженик кормопланирования вспомнил, что в Орле есть на пенсии лев, живущий на задворках ремонтирующегося цирка. Он сказал:

– Надо искать Гришу, он сможет, он король.

За двести рублей я получил телефон Гриши и, выйдя из здания, набрал заветный номер.

Трубку он взял сразу — он делал это всегда, ожидая, что каждый звонок окажется судьбоносным. Он что-то жевал, но голос его был бодрым. Я кратко обрисовал проблему, он без паузы и кокетства ответил:

– Мне штуку, льву семьсот, питание льва и расходы триста.

Я не спорил — в смете на аренду льва мне осталось три тысячи, это меня устраивало.

Мы еще немного поговорили о деталях, и я узнал кое-что о Грише и его творческом методе.

Он попал в цирк после перестройки, до этого трудился в мастерской по изготовлению надгробий и памятников, снабжал мастеров материалами, но особенно ему удавалось общение с клиентами: он умело убеждал их заказывать мрамор вместо бетонных изваяний. Учитывая, что работал он со скульпторами и поэтами, он считал себя натурой творческой и даже сам написал несколько эпитафий, чем и прославился.

Он много читал в детстве и запоминал, его метод стихосложения был прост и изящен: он брал эпитафии известным людям и, слегка подправив, предлагал обеспеченным горожанам. Кое-кто, прикупая место заранее, покупал и Гришину эпитафию.

У него была универсальная болванка — эпитафия Нины, жены А. Грибоедова: «Ум и дела твои бессмертны в памяти русской, но для чего пережила тебя любовь моя?»

Гриша менял русскую память на армянскую, мордовскую, подпись тоже была универсальной: муж — жене, жена — мужу. Все шло на ура.

С кладбища пришлось уйти, когда пришли бандиты. Гриша делиться не хотел и ушел в цирк — там было спокойнее.

На новом месте он быстро освоился, работу замдиректора по общим вопросам понял буквально и делал что хотел. А особенно ему удавались частности на почве личного интереса. Директор его уважал за месячный конверт и личное обаяние.

В назначенный день презентации он позвонил и сообщил, что «груз 300» прибыл и он поехал на рынок за мясом для льва. Спросил, не надо ли мне вырезки на шашлык. Я решил не объедать льва и взять деньгами.

В обед я приехал в цирк, где произошла наша встреча с Гришей и со львом. Оба персонажа меня не удивили. Лев имел неплохой товарный вид, а Гриша полностью соответствовал моему заочному представлению: это был коренастый и крупный сорокалетний мужик, на вид бывший борец на пенсии с глазами героя плутовского романа.

Гриша познакомил меня со своей творческой группой: основной персонаж — дрессировщик, мужчина в годах, активно пьющий, у которого все в прошлом. Он когда-то имел успех со своим аттракционом, но звери его умерли, на новых хищников у него денег не было, вот и остался он не у дел, осталась у него маленькая пантера, которую он воспитал дома.

Молодая хищница подросла, однажды махнула лапой на хозяина, и он понял, что пора начинать курс дрессуры собственного изготовления.

Он пошел в сарай, взял железный лом и аккуратно ударил пантеру по лбу ровно два раза — и все, кошечка стала шелковой и больше на хозяина хвост не подымала.

После дрессировки она была готова к работе моделью для съемок в местном гипермаркете, где после димедрола спала на цепи у фонтана и фотографировалась с разными идиотами покупателями. Этим дрессировщик кормился, а поездка в Москву — это уже искусство. Были два ассистента — охранники из цирка, они приехали посмотреть Москву и боялись только милиции, так как числились в федеральном розыске.

Час презентации настал, цирк трещал от гостей, на халяву пьющих шампанское от автогиганта, лев нервничал от посторонних запахов, Гриша, наоборот, был спокоен и убеждал меня, что лев не подведет. Так и случилось: под барабанную дробь он прошел два круга в лучах прожекторов и совершенно очаровал французского посла и всю ложу гостей. Зрители ждали трюков, но не получили, так как трюки — это уже другие деньги и другие львы.

Я был совершенно опустошен, и мне требовался экшн, и я его получил. За неделю, проведенную в цирке, я осмотрелся и заметил артистку, работающую редкий номер «Женщина-змея» — это акробатический этюд, когда женщина сворачивается в неприличные позы и не поймешь с ходу, где голова, а где жопа.