не вижу ни одной причины, по которой кто-то из них полез бы в пещеру, да еще с ранами или кровью в банке. Ты, вообще, уверена, что это кровь?

– Абсолютно. – Лена поднялась вслед за отцом. – Я иду с тобой.

Тот внимательно оглядел дочь и, прикинув что-то в голове, согласно кивнул.

– Моя дочь, – только и добавил он с легким оттенком самодовольства, на что мать ехидно хмыкнула, но спорить не стала.

Собрался отец быстро, а Лена даже не переодевалась. Скоро должно было начать темнеть, но с отцом Лена в лесу не боялась никого.

– Так зачем ты потащила с собой подругу? – спросил отец, когда они вошли в лес.

– Да я подумала, что или подружимся уже совсем, или наоборот, – нехотя ответила Лена. – Думала, вот испугается она пещеры, и я спокойно перестану общаться.

– Мама права, она тебе надоела? – уточнил отец, перешагивая через торчащий причудливой змеей корень.

– Не в этом дело. – Лена вздохнула и выпалила: – Она Витьке Рощину нравится. А в школе с ней Платон подружился. Ты ведь помнишь Платона? Он вечно только с заучками на олимпиадах разговаривал, и все.

– Одной из заучек была ты, – усмехнулся отец и добавил совсем другим тоном. – Оставим золотого мальчика в покое, ты все еще страдаешь по Витьке? Мне с ним поговорить? Я могу.

– Нет уж, спасибо, – буркнула Лена.

– Ну, смотри… – Отец начал карабкаться в гору, дыхание его стало более прерывистым, говорил он отдельными словами, отчего звучало так, будто каждое слово весомо. – Твоя. Мама. Никому. Не. Давала. Обидеть. Себя. Дважды. Будь как она.

– Это сложно, – пожаловалась Лена и замолчала, чтобы сберечь дыхание.

Через несколько минут они очутились на том пятачке перед пещерой, где днем лежал плед. Сухая осенняя трава до сих пор была примята. Пока Лена смотрела на закат, и даже сделала пару фотографий, отец направился сразу к пещере.

– Аленка, иди сюда! – позвал он дочь. – Смотри!

Он посветил фонариком на те самые следы, которые Лена видела днем, а потом повел фонарик дальше, в сторону травы.

– Это очень плохо, – добавил он через паузу.

– Что именно? – Лена еще не понимала.

– Плохо, что ты это не видишь. – Отец вздохнул и снова нырнул лучом фонаря вглубь скалы. – Если бы у тебя был значок следопыта, я бы его у тебя с позором изъял. Разве ты не видишь, что человек не входил в пещеру, а выходил из нее?

Если Лена думала, что до этого момента ей было страшно, то она очень ошибалась. Одно дело стоять рядом с пещерой, куда ушел кто-то окровавленный. И другое – понимать, что этот кто-то вышел и теперь… Да где угодно!

– И второе: кто бы это ни был, он ранен, наверняка напуган и теперь бродит по лесу, потому как я не слышал, чтобы кто-то в крови выходил к городу или к нам. Мы должны найти его раньше, чем что-то еще случится.

– А может, это физрук? – вдруг сообразила Лена. – Залез со своими дурацкими попытками вызвать демона в пещеру, опять порезал руки и вылез?

– Это еще что за история? – В сумерках лицо отца было плохо видно, но Лена и без того прекрасно представила, как удивленно поднимаются его брови.

Пришлось рассказывать.

– Бардак. – Припечатал отец, когда Лена закончила рассказ. – Я не узнаю тебя, дочь. Почему ты раньше не рассказала? Ты же понимаешь, что это может быть опасно! Человек, который даже для совершенно неправильных ритуалов начинает использовать кровь, на этом не остановится. И могут пострадать жители поселка. В том числе ты и твои друзья. Он точно вас не видел?

– Вроде бы нет… – Лена переступила с ноги на ногу. Ей все меньше хотелось продолжать находиться тут, но поторопить отца она не решалась.

– Вроде! – передразнил ее отец. – Ладно, стой тут, я спущусь немного ниже.

– Не надо, – пискнула Лена, но отец уже светил себе фонариком под ноги.

Ждать пришлось долго. Давно село солнце, Лена начала замерзать и пожалела, что рюкзак с остатками еды бросила дома. Чтобы меньше бояться, она стала думать о школе. О том, что задали мало – и это хорошо, а то пришлось бы полночи делать домашку. Когда ее мысли дошли до того, что нужно уточнить, будут ли в этом году дополнительные занятия по биологии и химии, и если да, то на каком автобусе ей возвращаться домой, из пещеры послышался шум.

– Папа! – негромко позвала Лена и снова услышала шум. На этот раз он был снаружи, за ее спиной. Лена взвизгнула и обернулась. Прямо на нее, шелестя крыльями, летела целая стая птиц. Лена нагнулась, и птицы пронеслись над головой, лишь одна коснулась ее перьями. Они взвились выше, выше, над горой, в которой была пещера, и еще выше. Теперь, несмотря на сумерки, Лена могла разглядеть их гораздо лучше. Их оказалось меньше десятка, и Лена почувствовала себя глупо. Да и нападать на нее они не собирались, просто летели от реки и не набрали высоту вовремя.

– Ты кричала, Аленка? – Папа вылетел из пещеры, едва не задыхаясь от бега. – Что?

Он заводил фонарем вокруг, высвечивая ее саму, деревья, тропинку.

– Прости, птицы напугали, не ожидала, – призналась Лена. Ей стало стыдно. Папа мог и упасть в темной пещере, когда бежал ей на помощь.

– Ничего страшного, – ответил отец, переводя дух. Он посветил в небо, провожая рассеивающимся лучом кружащих над лесом птиц, и махнул Лене рукой, мол, спускаемся.

– Никаких следов вашего физрука я не нашел, – заговорил отец, когда они спустились и шли по тропинке в сторону поселка. – Это хорошая новость. Что до того, кто это был, так я склоняюсь к тому, что это один из троицы пропавших. Помнишь, были в начале июля такие ребята, которые не брали с собой телефонов, никому не говорили, куда идут, и собирались даже костер разжигать кремнием?

– Хоть не палочками, – хмыкнула Лена. Парней она помнила. Такие просто созданы были, чтобы без вести пропадать в лесу, тонуть в реке или попадаться медведю. И вот один из них теперь шатался по лесу, израненный и голодный. Печальная перспектива.

– Я одно не понимаю, как это могло произойти, – продолжал думать вслух отец. – Допустим, он выжил, в отличие от своих друзей. Но почему до сих пор не вышел к поселку? Или он заблудился, или наткнулся на кого-то в лесу.

– Или вышел к шоссе, перепугал до мокрых штанов каких-нибудь водителей и уже в краевом центре, – предположила Лена.

– Такое тоже нельзя исключать, – согласился отец. – Но тогда бы уже здесь были следователи. Нет, он