Он посмотрел в зеркало заднего обзора, чтобы его люди увидели, что он сделал. Они сразу поняли, что к чему, и к тому времени как грузовик тронулся, все трое выглядели так, словно минуту назад вышли с бойни. По пути они столкнулись с разнородной колонной, поднимавшейся в гору; в основном это были пикапы, но и вездеходы, и одна пожарная машина, которая начала свою службу еще в пятидесятые годы. Подъезжая к первому грузовику, Хуан сбавил скорость. Шофер был гражданский, но рядом с ним сидел человек в форме, которого при иных обстоятельствах можно было бы счесть красивым; но сейчас его лицо было перекошено из-за того, что он увидел.

– Что случилось? – крикнул он в кабину Хуану.

– Перевернулся лесовоз, сеньор, – ответил Хуан. Он вытер кровь с глаз, размазывая ее по лицу, чтобы лучше скрыть свои черты. – В кузове тяжелораненые.

Поняв намек, Джерри, Майк и Марк жалобно застонали.

– У других ранения полегче, – продолжал Хуан. – А этих нужно немедленно вывозить.

– Что с лейтенантом Хименесом и найденной частью спутника? – спросил майор Эспиноса.

– Он там, где перевернулись грузовики, – ответил Хуан.

– А ты сам, тяжело ранен?

– Вести могу.

Эспиноса быстро принял решение.

– Хорошо, вези этих солдат к вертушке и вели моему пилоту отвезти вас на оперативную базу. И убедись, что он сообщит по радио о прилете, чтобы медики были готовы.

– Есть, майор, – ответил Хуан, узнав знаки различия на воротнике военного. Он снял ногу с тормоза и медленно миновал колонну на узкой дороге. Ему потребовалось все самообладание, чтобы не улыбаться.

Через несколько минут они въехали в базовый лагерь. Здесь, внизу, где сжигали обрубки и ветки, висел такой густой дым, что видимость была всего тридцать ярдов, а с каждым глотком воздуха словно вдыхали бритвы. Хуан знал, что для отхода у них лишь крохотное окно. Как только аргентинский майор поймет, что его провели, все его резервные части обрушатся на них с горы, как адские молоты. Хуан поехал туда, где стояли вертолеты.

Это были «Еврокоптеры ЕС-135», машины средней величины, общего назначения, с десятилетней историей полетов в труднейших условиях. Переоборудованные транспортные машины с дверями модифицированными так, чтобы установить в них 30-калиберные пулеметы. У одного вертолета с открытым капотом двигателя пилот был до пояса скрыт во внутренностях машины. Хуан предположил, что пилот исправляет поломку, о которой упоминал лейтенант Хименес.

Он подъехал ко второму вертолету. Пилот, закрыв нос и рот банданой, чтобы хоть как-то защититься от дыма, спал на сиденье. Кабрильо пришло в голову, что лучше использовать хорошо обученного врага, чем союзника-любителя. Он нажал на клаксон: похоже, это было единственное устройство старого грузовика, еще проявлявшее признаки жизни.

Пилот, вздрогнув, проснулся и сдвинул темные очки на лоб. Глаза у него округлились, когда он увидел окровавленных призраков, вылезавших из старого пикапа.

– Нам нужна немедленная эвакуация, – крикнул Хуан пилоту, останавливаясь, чтобы помочь выбраться Майку Троно, хромавшему, как Квазимодо.

– Не могу без разрешения майора, – ответил пилот.

– Свяжись с ним по радио, – рявкнул Хуан. – Это он приказал нам немедленно вылететь. Но сначала включи двигатели, чтобы не тратить время зря.

Пилот и не подумал запустить двигатели. Вместо этого он потянулся за шлемом со встроенной системой связи. Кабрильо посмотрел на гору. В дыму мало что было видно. Похоже, передовые машины спасательного отряда еще не добрались до места крушения, но он решил, что потерял уже слишком много времени.

Он быстрым движением выхватил из кобуры на бедре автоматический пистолет и ринулся вперед, чтобы приставить ствол к голове пилота раньше, чем тот успеет надеть шлем. Тот оцепенел.

– Заводи.

Холодного приказного тона оказалось достаточно, чтобы пилот повиновался.

– Спокойней, amigo. Я вывезу тебя и твоих приятелей отсюда.

Пилот осторожно вернул шлем на кресло второго пилота и занялся подготовкой к взлету.

Хуан повернулся к своим людям.

– Мигель, – сказал он, кивая Майку Троно и показывая на кабину. Троно сразу понял: Председатель хочет, чтобы он следил за действиями пилота – вдруг тот задумает их обмануть. Пилот должен думать, что перед ним тяжело раненные и еще сильнее испуганные товарищи, нуждающиеся в медицинской помощи. Только потом он сообразит, что его похитили.

Остальные забрались в вертолет на длинное общее сиденье и пристегнулись. Хуан осторожно спустил источник питания на пол и нашел несколько амортизирующих тросов, чтобы привязать его.

В кабине пилот нажал на турбостартер. Последовал громкий хлопок, и сразу неуклонно набирающий громкость вой главного двигателя. В считанные секунды к первому присоединился второй двигатель. Но должно было уйти больше минуты на то, чтобы они разогрелись до нужной температуры и винты завертелись.

Хуан продолжал посматривать на склон. Теперь колонна, наверное, уже добралась до раненых. Он задумался о том, сколько времени понадобится майору, чтобы понять, в чем дело. Хорошо бы час, печально подумал Кабрильо, но, сказать по правде, аргентинский офицер показался ему гораздо более сообразительным. Им повезет, если они уберутся отсюда не под огнем.

Лязгнули винты, начиная вращение. Вначале медленно, потом все быстрее они взбивали дымный воздух. В шлемофоне послышался дребезжащий голос. Даже в грохоте, заполнявшем вертолет, резкий тон говорившего не вызывал сомнений.

Пора взлетать, подумал Хуан.

Пилот знаком попросил Майка передать ему шлем. Троно ответил отсутствующим взглядом, по которому стало ясно: ему так больно, что все прочее его не волнует. Аргентинец сам потянулся за шлемом, но почувствовал, как холодный ствол пистолета Хуана уперся ему в шею.

– Не трогай и взлетай.

– Что происходит?

Майк вдруг сбросил маску тяжелораненого и тоже направил на пилота автомат.

– Этот мой друг тоже умеет летать на такой штуке. Делай, что мы велим, и уйдешь живым. Попробуешь наколоть меня, и какой-нибудь бедняга будет неделю вычищать твои мозги из машины. Comprende?

– Кто вы такие? Американцы?

– Я похож на американца? – огрызнулся Хуан.

Как любой великий мировой язык, испанский выработал множество говоров и диалектов, различающихся, как отпечатки пальцев. Кабрильо говорил и по-арабски, но, как ни старался, не мог избавиться от саудовского акцента. Но испанским он владел в совершенстве. И умел говорить, и как монаршая особа из Севильи, и как пьянчуга из трущоб Мехико.

Пилот услышал голос жителя своего родного Буэнос-Айреса.

– Я…

– Не думай, – сказал Хуан. – Просто лети. На юг.