Вкус тишины раннего утра до последнего времени был для Милы недоступной роскошью. В ее семье совместные воскресные завтраки проходили за разговорами, никто не думал отгораживаться от домашних стеной громкой музыки и раздражаться из-за того, что не расслышал, о чем его спросили. Иной раз Миле казалось, что им с Дэном вообще не о чем поговорить, и тогда «шумовая завеса» казалась спасительной, но только не ранним утром. Это было попранием всего святого, ведром ледяной воды, вылитым на спящего, рупором над ухом. Мила сидела среди этого грохота над традиционной чашкой кофе и не могла собраться с мыслями, казалось даже вкуса не чувствовала. Как же она ненавидела астроник!

– Классная вещь! – Дэн пытался перекричать грохот инструментов.

– Мне не нравится, – честно признавалась Мила. – Может, наденешь наушники?

– Ты ничего не понимаешь, музыка должна звучать со всех сторон, чтобы тело взрывалось в басах, – возражал Дэн и принимался карикатурно дергаться в жутком ритме, умудряясь при этом есть. – Дай мне масло!

– Вот оно, – Мила тыкала пальцем в масленку.

Дэн подцеплял ножом кусочек, пробовал и заявлял:

– Сегодня хочу подсоленного.

Обычно приходилось не единожды прогуляться к холодильнику, чтобы удовлетворить притязательный и постоянно меняющийся вкус мужа. Кофе за это время успевал остыть, а настроение окончательно испортиться.

После развода Мила купалась в тишине, пила ее то большими, то маленькими глотками, дышала ею, точно животворящим горным воздухом.

– Как только при таком несходстве вкусов и характеров вы умудрились пожениться, – пробурчал Айвен, вырвав ее из плена воспоминаний.

– Не иначе как по наивности, – ответила Мила. Она начинала привыкать к тому, что Айвен может видеть ее мысленные картинки. В детстве у Милы перебывало немало зверьков с подобной функцией, благодаря тому, что бабушка часто брала работу на дом, но человек – это иное. Как быть с моралью? Кто-то уже решил это, не поинтересовавшись ее мнением о неэтичности кибернетических экспериментов над человеческой психикой. А как же ценность личности и ее уникальность? Но стоило Миле подумать о Дне большого погрома – именно под этим заголовком его упоминали в новостной ленте, – как возникали сомнения: так ли это плохо на самом деле?

В тот день тысячи людей вышли на центральные улицы Никты и двинулись к зданию телецентра с требованием возобновить работу третьего канала, передававшего шоу Микки Мартинца: канал закрыли по техническим причинам на неделю.

Миле повезло, что она оказалась на самом краю бушующей биомассы. О да, толпа – существо безмозглое, в этом она убедилась на собственном опыте. Среди криков возмущения и проклятий явственно просачивались вопли боли и страха. Вероятно, кто-то упал и оказался не в состоянии подняться, затоптанный идущими рядом. Из рокариев, украшающих живописные цветочные клумбы, люди принялись выдергивать камни и швырять в витрины; не пострадали только бронированные стекла.

Технократическое общество инертно до тех пор, пока не нарушен его комфорт. Ничто, кроме комфорта, его не волнует. Но, если уж кто-то попытается отнять главные ценности, оно может рассвирепеть. Еще бы! – шоу Микки Мартинца!

Мила с ужасом наблюдала за разраставшимся хаосом, волей случая оказавшись в простенке между магазинчиками «Сласти от Сластены» и «Фруктовый рай», как раз в декоративной нише. Когда в витрины полетели камни, она мысленно попрощалась с жизнью. Среди визга и криков Мила не слышала собственных воплей, хоть была уверена, что никогда в жизни ей не приходилось так орать. Толпа колыхалась, набегала волнами на утесы зданий, задние ряды раскатывали передние по каменной кладке точно скалка тесто. Милу периодически хватали за одежду, пытаясь то ли выдернуть из ниши, то ли удержаться и забраться к ней в убежище. Она отбивалась от рук, рвущих на ней одежду и царапающих кожу, и продолжала кричать, звать на помощь неизвестно кого.

Наконец ее вырвали из ниши и буквально вынесли на площадь Радуги, где было поменьше людей. Мила пробилась через толпу, свернула в какой-то переулок и шла, не останавливаясь, пока не оказалась на широкой почти безлюдной улице. Ее била дрожь, саднили царапины, она никак не могла вспомнить, зачем приехала в Никту и где оставила свой «биант». Мила опустилась на полоску газона и замерла, обняв сумку. С подбородка сорвалась капля, упала на декоративную пряжку, оставив на ней красную кляксу. Мила размазала кровь по лицу и всхлипнула. К ней подошли, начали тормошить и о чем-то расспрашивать. «Помощь? Нет, спасибо, со мной все в порядке», – ответила она и поднялась.

«Что это за улица?» – Она посмотрела по сторонам и увидела здание «Киберлайф». Верхние этажи небоскреба транслировали медленно плывущие голографические облака, которые время от времени складывались в буквы и фразы, призывающие навсегда избавиться от скверного настроения и стать клиентом программы. И тогда Мила подумала, что всю эту неуправляемую толпу, которая крушит витрины магазинов перед телецентром, нужно… Но тут же одернула себя: что станет с обществом через сотню лет, если такие организации, как Киберлайф, прочно войдут в человеческую жизнь? И вновь предательская мыслишка: «Наступят покой и благоденствие». Она посмотрела вверх, «…нствие», – растаяло окончание какого-то слогана. Мила крепче прижала к себе сумку и пошла прочь.

С тех пор она избегала скопления людей, предпочитая общаться с ними в сети, в основном на сайтах по садоводству и флороинженерии. С будущим мужем она также познакомилась в сети, когда он разыскивал подарок для своей тетушки, увлекающейся разведением цветов, и обратился к форумчанам за советом.

Мила крутила пальцами чашку с кофе, наблюдая, как колышется темная жидкость. Вынырнув из воспоминаний, она заметила, что Айвен не притронулся к завтраку. Он сделал несколько аппетитных сандвичей для себя и для Милы, хоть та ни о чем его не просила, и теперь сидел в мрачной задумчивости над своей чашкой.

– Извини, – пробормотала Мила. – Я, кажется, испортила тебе аппетит.

Айвен даже не пошелохнулся. Он думал о своем.

– Как вышло, что ты устроил скандал в «Счастливой семье», а тебя не арестовали?

– Я не скандалил. Я получал информацию, – ответил Айвен.

Сейчас внутри него не было противоречия. Мила видела перед собой спокойного человека, привыкшего принимать взвешенные решения – таким, наверняка, и был Айвен Смит, прежде чем его личность оказалась вытеснена и заменена суррогатом.

Но что станет с его мозгом теперь, когда что-то произошло с его жизненно важным биосивером?

– Ты нашел в сети своих сослуживцев? – спросила Мила.

– Мне удалось создать только один более-менее точный портрет, – сказал Айвен. – Подвела память и художественные способности. Но Сэнди – мой приятель, навигатор «Картхорс», – вышел похожим. В последнее время перед заморозкой мы с ним часто общались. Программа нашла этого человека. Он живет на границе с седьмым регионом, в городе Нане. Работает менеджером в крупном магазине. Теперь его зовут Стивен Рэйни. Прежде всего, мы отправимся к нему. Попробую воззвать к его угробленной памяти.