Чтобы предотвратить кражу драгоценных предметов из Дома Святотатства, Нуитари поместил «Солио Фебалас» в огромный шар, наполненный морской водой. Дом охраняли акулы, скаты и прочие смертельно опасные подводные твари, среди них — древний морской дракон.

Но сейчас от оригинального морского сейфа Нуитари остались лишь кучи сырого песка, усыпанные сверкающими осколками стекла.

Во время подъема башни на поверхность шар разбился и вода вылилась, увлекая за собой морских чудовищ. Мидори, которую грубо разбудили, очевидно, решила, что с нее хватит, и уплыла прочь в поисках более надежного убежища. Повсюду, куда ни глянь, виднелись обломки и мусор.

— Нет! Атта, стоять! — крикнул Паслен, хватая собаку за загривок, — та хотела было броситься на песок. — Ты себе лапы в клочья разрежешь! Ну и где этот Соленый Палас? — обратился он к Мине.

Девочка молча, с несчастным видом указала на груду стекла.

— Ну, хорошо. Думаю, нам туда лучше не ходить! — весело воскликнул Паслен. — Послушай, у меня возникла мысль. Давай поплывем в Устричный. Я знаю там одну гостиницу, где подают бифштекс с жареной картошкой, а на гарнир — зеленый горошек и…

— Паслен, — остановил его Рис.

— Я не просил ее ни о чем! — обиженно прошипел кендер. — Я просто так сказал про бифштекс — а вдруг она голодна?

— Он был так прекрасен, — сказала Мина и разрыдалась.

Базальт угрюмо разглядывал кучи мусора.

— Мне нет дела до того, что скажет Хозяин, — заявил гном. — Но я не собираюсь наводить здесь порядок. — Каэле хихикнул, и Базальт помрачнел еще больше. — Чего это ты такой довольный, Бездна тебя возьми? Это же катастрофа!

— Не для нас, — с хитрой усмешкой возразил полуэльф.

Увидев, что Рис занят утешением плачущей девочки, Каэле бесшумно попятился назад, к лестнице, жестами приказывая Базальту следовать за собой. Когда они отошли на безопасное расстояние, Каэле зашептал:

— Ты что, не понял, что произошло? Дракон уплыл! Дом Святотатства больше не охраняется! Да мы сможем разбогатеть за один день!

— Это если Дом еще там, — возразил Базальт. — И если он остался в целости и сохранности, в чем я сомневаюсь. — Он жестом указал на песок и осколки. — И как ты собираешься доставать его? Дракон, между прочим, может еще плавать вокруг Дома. А эти стекляшки будут поострее драконьих зубов и проткнут тебя насквозь ничуть не хуже.

— Если Катаклизм не смог уничтожить Дом, то и на этот раз с ним ничего не случилось. Вот увидишь. А что касается того, как до него добраться, то на этот счет у меня имеется идея.

— А как быть с Миной и ее друзьями? — спросил Базальт.

Каэле ухмыльнулся. Закатав рукав, он показал кинжал, прикрепленный к запястью. Базальт презрительно фыркнул:

— Помнишь, как ты в прошлый раз пытался пырнуть ее? Ты оказался пленником в собственной могиле!

— Тогда с ней был этот ублюдочный Чемош, — выругался полуэльф. — А сейчас здесь только монах и кендер. — Ты убьешь этих двоих, а я…

— Не буду я в это впутываться! — рявкнул гном. — Довольно с меня твоих заговоров и козней! От тебя одни неприятности!

Каэле побледнел от гнева. Одно движение руки — и нож уже сверкнул перед самым носом гнома. Но Базальт был начеку. Он всегда знал, что в один прекрасный день прикончит полуэльфа, и, очевидно, этот день настал. Он начал заклинание. Каэле тут же принялся читать защитное заклятие. Два мага яростно уставились друг на друга.

Мина бессмысленно смотрела на обломки стеклянного шара.

— Я хотела еще раз поплавать в морской воде… Я хотела побеседовать с драконицей…

— Мне жаль, Мина, — сказал Рис, не зная, как утешить ее.

У него были свои проблемы. Если «Солио Фебалас» действительно где-то там, среди песка, он обязан найти его, убедиться, что он цел, а содержимое его не пострадало. Монах слышал зловещие перешептывания Черных Мантий и, хотя не мог разобрать их слов, не сомневался, что они строят планы похищения священных артефактов.

Будь Рис один, он с радостью рискнул бы жизнью и покопался бы среди осколков, но он не мог отправиться на поиски, оставив здесь своих друзей и собаку. За стенами башни толпились Возлюбленные, которых удерживала снаружи лишь странная неведомая сила. И еще монах не доверял двум магам в черных одеждах.

Главной заботой Риса была Мина. Богиня могла пройти по акрам острых как бритва осколков, не причинив себе вреда. Но она не знала, что является Богиней. Она дрожала от холода, плакала от горя, и у нее шла кровь, когда когти Возлюбленных царапали ей кожу. Он не осмеливался взять ее с собой и не мог оставить здесь.

— Мина, — начал Рис— мне кажется, Паслен прав. Нужно отправляться домой. Ты не можешь пройти по этому песку, не порезавшись. Золотая Луна поймет…

— Никуда я не пойду! — обиженно заявила Мина. Она перестала плакать и теперь стояла с мрачным видом, выпятив нижнюю губу и разгребая сырой песок носком башмака. — Без подарка я не уйду.

— Мина…

— Это несправедливо! — воскликнула девочка, вытирая нос рукой. — И надо же было такому случиться! Я проделала далекий путь…

Мина смолкла. Не обращая внимания на предостережение Риса, она наклонилась и подобрала небольшой осколок стекла.

— Этого не должно было произойти.

Мина швырнула осколок в воздух, и вслед за ним с земли поднялись миллионы других осколков, сверкая, словно капли дождя на солнце. Куски стекла слились в единое целое. Лужи, плескавшиеся на полу, втянулись внутрь шара.

Рис внезапно оказался в хрустальном сосуде, на него обрушились тонны морской воды, и он начал тонуть.

Монах задержал дыхание и принялся бешено озираться, пытаясь найти выход. Неподалеку барахтался Паслен, раздув щеки, размахивая руками и колотя ногами. Атта яростно гребла лапами, глаза ее были полны ужаса. Мина, не обращая внимания на отчаяние своих спутников, куда-то поплыла.

Рису осталось жить считаные секунды. Атта уже опускалась на дно. Монах пытался грести, отталкивался ногами, стараясь догнать Мину.

Ему удалось схватить ее за ногу. Мина развернулась. Лицо ее сияло от радости. Но радость эта померкла, когда девочка увидела, что друзья погибают. Она беспомощно смотрела на них и, казалось, понятия не имела, что же теперь делать. Легкие Риса готовы были разорваться. Перед глазами, у него сверкали звезды, мелькали синие и желтые точки, и он понял, что больше не в силах выносить эту боль. Он открыл рот, готовясь принять смерть.

Легкие его наполнились соленой влагой, но, несмотря на то, что ощущение было не из приятных, он не умер. Рис барахтался, не в силах поверить, что может дышать водой так же легко, как воздухом. Паслен разинул рот, выпучил глаза и беспомощно повис; он так выдохся, что даже не мог пошевелиться.

Мина подхватила Атту, которая уже перестала бороться. Девочка погладила ее, поцеловала, заключила в объятия, и Атта открыла глаза. Собака панически озиралась по сторонам, пока не увидела Риса. Он подплыл к ней, и тут к ним присоединился Паслен, который схватил монаха за руку и попытался что-то сказать. Но изо рта у него лишь пошли пузыри. Тем не менее, хотя Рис не мог слышать кендера, он понял, что тот возмущается: «Ты должен что-то сделать! Она собирается угробить нас всех!»