То, что он подкручивает усы, маршал понял, когда сделать уже было ничего нельзя. Оставалось довести дело до конца, уповая на то, что на него никто не смотрит. Ну кто станет глядеть на женатых вояк, когда вокруг женихи и невесты?! И это не считая регента и короля с сестрицей, ухватившей Арно. Младший Савиньяк у юных особ нарасхват, Октавия его нипочем не отпустит, значит, кто-то из торчащих на помосте кавалеров окажется лишним, и почему не граф Ариго? Когда всё закончится, надо тихонько спуститься и быстро подхватить какую-нибудь солидную даму…

Подзорной трубы у Жермона не имелось, но ликтор стоял достаточно удобно, чтобы оценить разворачиваемый свиток. Церемония потихоньку ползла к концу, и Ариго со странным удовольствием разглядывал представляемых девиц. Так любуются ловушками, которых удалось избежать.

Черно-желтая черепаха – вдовствующая графиня Елизавета Тристрам – привезла дочь Марию, а вдовствующая графиня Розамунда – виконтессу Таур-Тро, в сером с голубым платьице та походила на сойку. Кто такие Тауры-Тро и кем они приходятся этой самой Розамунде, Жермон либо не знал, либо не помнил.

– Благородная баронесса Доротея, – ликтор стал читать чуть быстрее, – верная супруга генерала от кавалерии барона Хейла, покрывшего себя славой на службе Талигу и королю, представляет юных дочерей…

– Благородная баронесса Виргиния, безутешная вдова барона Дрюс-Карлиона…

– Благородная баронесса Северина…

Северина Хони-Агарик была последней, это стало ясно еще до того, как приставы взялись за свои жезлы. Жермон подмигнул оживившемуся Людвигу и на всякий случай глянул на Арлетту Савиньяк. Графиня отчаянно щурилась, пытаясь разглядеть что-то прямо перед собой. Ариго немедленно уставился вглубь праздничной анфилады и увидел нечто розовое. Кто-то… Какая-то женщина почти бежала меж двух уставившихся на нее шеренг. Судя по лентам в рыжих волосах, опоздавшая была незамужней. Невысокая, плотненькая, с решительно вздернутым подбородком, она рвалась вперед под нарастающее человеческое жужжание. Отчего-то стало даже не неудобно – стыдно. Церемониймейстер молчал; что делать, он не знал, такие без приказа цепенеют, а непонятная девица уже проскочила между скамьей с клириками и старухой Фукиано, следующей была скамья регентского совета, напротив которой торчал Валме. Может, он что-нибудь бы и сделал, только этого не понадобилось. Непонятную бегунью догнал Валентин, и не просто догнал, а взял под локоть, вынуждая унять разгон. Девица дернулась и обернулась к негаданному спутнику, Валентин что-то быстро и тихо сказал, после чего пара более или менее чинно двинулась к заветному ковру. Жермон с непонятным облегчением перевел дух, он все еще ничего не понимал, но не сомневался – Придд только что исправил какую-то пакость.

Церемониймейстер так и таращился на двоих посреди примолкшего зала, на них все таращились. Ровно на том месте, на котором останавливались всякие розамунды, Придд выпустил локоть спутницы, та снова быстро на него взглянула и вступила на розоватый ковер.

– Ваше величество, – отчеканил Валентин, – ваше высочество, господин регент. Разрешите представить вам юную Иоланту, виконтессу Эммануилсберг, внучатую племянницу покойной герцогини Придд, верной супруги покойного же супрема Талига герцога Придда.

Отзвучали фанфары, и малолетний король, живо напомнив о менторах и таблице умножения, оттарабанил, что в четыре ближайших дня решит, кои из расцветающих роз украсят сад его возлюбленной сестры. Возлюбленная сестра немедленно присела в реверансе, после чего на головы приглашенных обрушился очередной дождь раздушенной бумаги, на сей раз алой. В память о Катарине Ариго, надо думать.

«Расцветающие розы» Валме доконали в том смысле, что виконту захотелось вырвать у церемониймейстера жезл, вскочить на Мэгнуса и с воплем «Благодатное лето сменило весну, розы радуют глаз, о!» проскакать разукрашенной анфиладой, колотя гостей и радуя несчастного ребенка. Окажись поблизости Фома, Марсель с бакранской прямотой сообщил бы ему, что урготские мистерии красивей и необременительней дриксен-талигойских, однако ни ургота, ни козла не наблюдалось, а на головы все сыпалась и сыпалась пахучая дрянь.

– Кальтарин! – взревел тем временем болван, у которого никто не догадался отобрать его палку. – Его величество и ее высочество открывают кальтарин!!!

Оживившийся король почти соскочил с трона, Октавия сделала очередной реверанс, причем оставшаяся без ленты коса окончательно расплелась. Будь девице Оллар лет на пять больше, это бы выглядело очень мило.

– Кальтарин! Благородный кальтарин! Ода мужеству рыцарей Талига и красоте их избранниц!

Первый громовой аккорд рассыпался легкой трелью. Его величество подал руку сестре, которой не доставал и до плеча.

Неожиданно оказавшийся очень недурным оркестр завел первую из связанных в двойной венок мелодий. Мальчик и скособочившаяся девочка чинно спустились с тронного возвышения, Рокэ встал перед герцогиней Ноймаринен, третьими, само собой, оказались Рудольф и графиня Савиньяк.

– Кальтарин! Регент Талига следует за его величеством! Лучшие люди Талига следуют за его величеством!

Ариго ожидаемо составил пару чернокудрой маркизе Ноймар, а малость испуганному Эпинэ досталась бывшая маркграфиня. Подчеркнутое гранатовым гарнитуром сочетание серебристой парчи с черным бархатом радовало взгляд и наводило на размышления. Не отступить от фамильной, довольно-таки трудной гаммы, избежав равно неуместных для разведенной особы юной наивности и зрелой откровенности надо суметь. Урфрида Ноймаринен сумела.

– Кальтарин! Красота вручает себя благородству! Лучшие люди избирают прекрасных спутниц. Кальтарин!!!

Мимо Марселя с решительным видом продефилировал маркиз Ноймар, чьей целью была маркиза Фукиано. Рафиано проявил верность старой дружбе и подобрал графиню Гогенлоэ, в ответ граф Гогенлоэ осчастливил Анну Рафиано. Сия гармония пришпорила дядюшку Маркуса, и он-таки склонился пред графиней Креденьи, та вспорхнула, напомнив о кагетских настенных птицах. Начало союзу Фарнэби и Креденьи было положено, оставалось подумать о себе.

Валме изящно отступил к стене, щелчком расправив кружево на манжете. Кто из прошлых Олларов выстроил кавалеров в очередь и запретил им приглашать на кальтарин жен и сестер, Валме запамятовал, но это порождало множество любопытнейших коллизий.

Мелодия сменилась, когда составились наиболее солидные пары; в арьергарде неторопливо прошествовали мэтр Инголс с маркизой Фарнэби, мэтр вещал, тетушка загадочно улыбалась, и ей это все еще шло. Следующим предполагался герцог Придд, после которого наступал черед наследника Валмонов. Гизеллу Ноймаринен уже вел Арно Савиньяк, Леони Дорак исключалась, Гогенлоэ были нежелательны, но у сожранного змеюкой Мевена остались сестры… Графские дочери отлично годились для графского же наследника, и к тому же были недурны и со вкусом одеты. Марсель чуть задержался за опустевшим креслом Фукиано, держа в поле зрения приближающегося Валентина, девицу Дорак, выводок внучек Гогенлоэ, в котором вызывающе розовела девица Манрик, и сестричек Флашблау-цур-Мевен. В Олларии Иоганна и Корнелия считались подругами Леони, сейчас они друг друга не видели, хотя, возможно, девы просто смотрели на Придда. Повелитель Волн мог продолжить спасение двоюродной племянницы, но это выглядело бы вызывающе, а Валентин вызывающе не выглядел, а действовал. В случае необходимости, сейчас же таковой не наблюдалось, и герцог пригласил открывавшую парад девиц Леони. Новая пара пристроилась к хвосту процессии, заслонив так и не прицепившего шпагу мэтра. Спрут что-то говорил, и безупречное выражение наводило на мысль о погоде и цветении анемонов и прочих крокусов.