– Не волнуйтесь, ваши ноги ни с чьими не спутаешь. Ну, садитесь и смотрите.

Он отыскал для нее низкий стульчик и вернулся на свое место на траве.

Эмма аккуратно расправила юбку, и, хотя колени чуть не упирались ей в подбородок, сидеть ей было удобно. Она опустила руки, и к ней тут же подбежали щенки и стали обнюхивать гостью. Однако щенок, который приветствовал ее раньше остальных, вел себя так, словно она уже была его собственностью. Он растолкал всех и стал игриво покусывать ее пальцы маленькими зубками.

Эмма взяла его на колени и провела ладонью по коричневым пятнам на ушах, головке и по белой спинке.

– Какой он породы?

– Пойнтер.

Брент кивком головы показал на щенка у нее на коленях.

– Этот будет лучшим из помета.

Эмма удивилась.

– Откуда вы знаете?

– Ну, я его воспитаю… А потом, я знаю его родителей. Они тоже живут у меня.

Брент махнул рукой в сторону, и Эмма обратила внимание на двух разлегшихся на траве пойнтеров.

– У него отличные родители, – продолжал Брент. – У них «мягкие» зубы, и это значит, что они не растерзают добычу, пока несут ее охотнику.

– Понятно, – проговорила Эмма, с улыбкой воспринимая его восхищение.

– Ну и, конечно же, дрессировка. – Брент, казалось, не обращал внимания на ее чуть ироничную улыбку. – Смотрите.

Он забрал у нее щенка и поставил его на землю. Рядом с ним лежала удочка с привязанной к леске тряпочкой. Брент пошевелил ею перед носом любопытного малыша, но щенок не стал хватать тряпку, а потянулся к ней носом и застыл совершенно неподвижно.

Эмма удивленно заморгала и рассмеялась.

– Это вы его научили?

– Нет. Врожденное. Другие поведут себя так же, – сказал он, показывая на еще одного щенка, заметившего тряпицу. – Просто он лучше других. – Восхищение прорывалось в его голосе и светилось в глазах. – Мне кажется, он вообще будет лучшим из всех моих собак. Не могу дождаться, когда его можно будет взять в поле.

– А там что?

Словно только и дожидаясь этого вопроса, Брент пустился в пространные объяснения о том, как натаскивают собак, а потом устраивают между ними соревнования. Он весь сиял, и Эмма мало-помалу заинтересовалась.

– Вы правда зарабатываете тем, что учите собак? – спросила она, когда он остановился, чтобы перевести дух.

– Правда.

– И за это платят?

Она не могла представить, что можно содержать себя таким занятием.

А Брент, в свою очередь, изумился ее незнанию, и у него даже брови поползли вверх.

– Когда курс обучения закончен, щенок приносит мне много денег.

И он назвал сумму, от которой у Эммы потемнело в глазах.

– За одного щенка? – еле слышно переспросила она.

– Не просто щенка, – почти возмутился Брент. – А за щенка, выдрессированного мной.

– Вы так уверены в себе…

– В общем, да. – Он дернул плечом. – Я учился у мастера своего дела… У моего отца.

– Он и сейчас этим занимается?

Брент отвел от нее взгляд и уставился вдаль, на дубы, которые росли на берегу.

– Он умер, когда мне было пятнадцать. Несчастный случай на охоте.

– Прошу прощения. – Эмма перевела взгляд на щенков, которые улеглись у ее ног. – Как же вы можете?..

– Что? Учить охотничьих собак? А почему нет? Они же ни в чем не виноваты.

– Прошу прощения, Брент, я не хотела вас обидеть. – Эмма виновато посмотрела на него.

– Я сам заговорил об этом, – напомнил ей Брент. Потом он долго молчал, гладя одного из щенков. – Мы жили в таком месте, где охота очень популярна. Его собаки считались там лучшими. Отец учил меня всему, что сам узнал за много лет, но, когда он погиб, я не пошел по его стопам. У меня даже собаки не было, пока я не приехал сюда. – Он поднял голову. – Это Мэгги уговорила меня, когда я закончил ремонт дома и не знал, чем заняться. – Он улыбнулся. – Она всегда приносила мне чай со льдом, как вы на днях.

– Это хорошо, что она помогала вам.

– Я ей тоже помог. Построил такое, что отец гордился бы мной. – Он довольно хмыкнул.

Эмма обхватила руками колени и изогнула спину, чтобы взглянуть на бук над головой.

– Кажется, все мы, даже когда взрослеем, хотим порадовать родителей. Мой отец был убит в Корее, но я часто думаю, как бы он отнесся к тому или иному моему поступку.

– Ваша бабушка гордилась вами.

Эмма, подняв одну бровь, настороженно посмотрела на него.

– А вы не согласны?

Брент опустил ресницы, скрывая от нее выражение своих глаз.

– Я, наверное, переиграл, когда мы с вами встретились…

– Переиграл! Мягко сказано!

– Возможно, – согласился Брент и усмехнулся.

Эмме было легко разговаривать с ним, сидя на низком стульчике в его дворе среди спящих собак. Она была благодарна ему за его заботу во время приступа малярии. У них оказалось много общего, помимо любви к Мэгги. Наверняка они могли бы подружиться… Когда все проблемы останутся позади…

– Я прошу прощения за то, что разбила ваши машины. И за яблоню тоже, – выпалила она на одном дыхании, глядя ему в лицо.

– Есть еще один урок, который я усвоил за эти несколько лет, – Брент вдруг взял ее за руку. – Не стоит обращать слишком много внимания на такие вещи. Есть нечто более важное. Семья, место в жизни, работа, которой можно гордиться.

– О чем вы, Брент? У вас были проблемы в Нью-Йорке? – Эмма подалась вперед.

– Да. – Его лицо потемнело.

Ей показалось, что ему очень хочется выговориться, и она еле удержалась, чтобы не погладить его по щеке. Сердце ее забилось так, что она встала, отряхнула юбку, словно вновь восстанавливая границу между ними. На чем свет стоит она ругала себя за дурацкие желания и не менее дурацкую способность все усложнять.

– Это здорово, что вы нашли работу по душе, – пробормотала она, оглядывая двор и старательно избегая его взгляда. – Удачи вам. И спасибо, что показали мне щенков.

Повернувшись, она быстрым шагом направилась к калитке и, войдя в дом, захлопнула за собой дверь. Она остановилась, пытаясь разобраться, что с ней происходит. Это же надо! Сначала она его ненавидит, потом испытывает к нему благодарность, а теперь еще и восхищается им! Нет, определенно он ей нравится, и теперь она прекрасно понимает, что в нем нашла Мэгги. Однако не думает же она, что…

Эмма рассмеялась. Надо же быть такой дурочкой!

– Он мой сосед, и еще я должна просить у него денег. – Голос ее, странно прозвучавший в пустом доме, неожиданно подействовал на нее успокаивающе. – Я веду себя так, словно он мне невесть что предложил.