– Давайте сядем, Петр, и перейдем к делу, – постарался как можно суше произнести Гуров. – Дело серьезное.

– Ну давайте, – снисходительно ухмыльнулся мужчина и первым сел на стул, который предусмотрительно освободил Крячко.

– До вашего знакомства с Анастасией, Петр, у нее был жених. Вы это наверняка знали, когда женились на ней. Это не секрет, это жизнь. Они расстались потому, что он неожиданно перестал писать ей из армии. Она ждала, пыталась выяснить, почему вдруг Алексей, так его звали, перестал ей писать. Решив, что он нашел другую, постаралась вычеркнуть его из жизни. Потом встретила вас, полюбила… – Последнее слово Гуров специально произнес с нажимом, стараясь скрасить предыдущий поток информации положительными эмоциями. Он видел, каким каменным стало лицо Петра, когда сыщик начал рассказывать прошлую историю любви его жены. Неприятно, но надо. – Совет вам, как говорится, да любовь, – продолжил Лев. – С тех пор прошло десять лет, вы восемь лет женаты, дай бог вам и дальше счастья. Но дело в том, что Алексей перестал писать Насте не потому, что нашел другую, а потому, что пропал без вести на Кавказе. Теперь он, как мы подозреваем, появился. Что ему пришлось пережить, если это на самом деле он, остается только догадываться. Он вернулся злым и с массой вопросов к своим бывшим командирам.

– И че? – набычился Петр. – Наверное, этим командирам и поделом. Пусть ответят парню на вопросы, которые у него к ним накопились. Мы-то здесь при чем?

– Вы здесь ни при чем. Просто этот Алексей в таком состоянии, что мы полагаем… Наверное, он может попытаться найти Анастасию. Он же не знает, что она вышла замуж.

– Чего-чего? – Петр стиснул лежавшие на столе кулаки и побледнел.

– Петр, вы не злитесь, – с сожалением посмотрев на Анастасию, сказал Крячко. – Просто постарайтесь понять человека, который попал десять лет назад в беду. Не надо его ревновать к жене. Он узнает, что она замужем, и уйдет. Для любого нормального мужика это всегда было основанием для того, чтобы не вмешиваться в чужую жизнь. Он наверняка предполагал, что за десять лет могло измениться многое. Мы просим вас лишь о том, о чем просили и Анастасию. Если придет, просто поговорите с ним. Убедите, что здесь у него врагов нет. Что нет виноватых в его судьбе и не надо никому мстить и коверкать остатки своей жизни.

– Поговорить я вам обещаю, – процедил сквозь зубы Петр. – Обещаю не остаться безучастным.

Женщина вдруг схватила кухонную тряпку, прижала к лицу, вовремя заглушив какой-то странный утробный звук, потом поспешно выскочила из кухни. Все трое смотрели вслед Анастасии, только с разными выражениями лиц.

– Что вы комедию ломаете? – зло спросил Гуров и резко поднялся. – Отелло хренов! У нее что, до вас не могло быть любви? Надо было встретить ее раньше, еще школьницей, и влюблять в себя, а не ломать комедию перед нами. Вы хоть в состоянии понять, что вокруг вас живут тоже люди, и у этих людей тоже есть жизнь? Разная!

– А я ничего и не говорю, – криво ухмыльнулся Петр. – Есть жизнь. И у меня есть жизнь.

– Знаешь что, приятель. – Крячко подошел к Петру и посмотрел ему в глаза. – Ты бы не геройствовал. Он парень крутой, убить может. Постарайся обойтись по-человечески.

– Посмотрим.

Гуров и Крячко вышли из квартиры и стали спускаться на первый этаж по лестнице. Лев несколько раз обернулся на дверь, как будто сомневался, что они сделали все и сказали все, что нужно.

– Вот урод, – проворчал Стас. – Он ведь ей сейчас скандал устроит. Баба ни за что пострадает. Мало того что мы ей соли на душевные раны подсыпали, так этот герой сейчас ей нервы помотает.

– Не помотает, – вздохнул Гуров. – Она женщина сильная, такие себя в обиду не дают. Ты заметил, как одет этот Петр, предполагаешь, где он может работать с его интеллектом?

– Хочешь сказать, – усмехнулся Крячко, – что она за этого вышла потому, что ей показалось, что ее бросил Рубич?

– Конечно, это не герой ее романа, а она еще пару лет любила и ждала. А когда устала ждать, когда поняла, что ждать нечего и некого, вышла за того, кто первым предложил. И в одежде она верховодит. Видишь, мужик ухоженный, чистый, только без души одет, с некоторой клоунской тематикой. И на работу, думаю, она его устроила, подыскав место не слишком пыльное. Она сильная, он слабый, а слабость свою агрессией прикрывает. Ох, наломает он дров, если Рубич к ним придет.

– Ты знаешь, Лев Иванович, мне кажется, что не придет он к ней. Во-первых, это квартира ее мужа. Он будет ее искать и сразу узнает, что она замужем. Думаю, он просто не пойдет дальше. Не это его цель, если это настоящий Рубич. А если не настоящий, тем более делать ему там нечего. Ненастоящий о ней может даже и не знать.

Они вышли на улицу под теплое весеннее заходящее солнце и аромат весенней зелени, которой, стараниями жильцов, вокруг было много. Гуров задумался и даже немного отстал от напарника, когда на его поясе зазвонил телефон.

– Лев Иванович. – Угрюмый и деловитый голос Орлова сразу не понравился сыщику. – Сюрприз вам со Станиславом. Аналогичное письмо с угрозами получил генерал-майор полиции Волжанов. Запоминай адрес.

– Чертовщина какая-то! – не удержался от восклицания Гуров. – Вообще никакой логики! Этот тут при чем, если он генерал-майор полиции, а не внутренних войск?

– Вот ты меня и просветишь, когда разберешься, – съязвил Орлов. – Думаешь, я уже не наслушался аналогичных вопросов от начальства? Разворачивайте свои импортные оглобли, включайте «синее ведерко» и галопом на Балаклавскую улицу.

Элитный дом, двухуровневая квартира, охраняемая территория, подземный гараж, большой холл на первом этаже дома, в котором вместо портье стоит детина в черном костюме со зловещим бейджиком ЧОП «БлокПост». Гуров молча предъявил удостоверение, и их с Крячко мгновенно сопроводили до лифта.

Генерал Волжанов был крупным седовласым мужчиной. Спортивный костюм на нем трескался в талии и не держался на бедрах, да и в лице генеральского что-то было маловато. Широкое доброе лицо отставного генерала выражало горькую досаду и непонимание происходящего. Судя по всему, отсюда только-только уехали представители московской полиции, пообещав, что судьбой генерала займутся специалисты.

– Наконец-то! – Пожимая руки новым гостям, генерал откровенно радовался. – Я уж и не знаю, что думать и как себя вести. Что мне можно, что теперь нельзя. Это же… Это же нелепость какая-то! Или чья-то злая шутка.

– Давайте по порядку, – предложил Гуров, озираясь в огромной квартире. – У вас есть кабинет, где мы могли бы спокойно поговорить? Кстати, каков состав вашей семьи и кто сейчас дома?

– Супруга, – тряхнул седой гривой Волжанов. – Она сейчас у себя, наверху. Напилась корвалола и лежит. Страху натерпелась, даром что генеральская жена. А больше никого нет. Собственно, с нами внуки живут… внук и внучка. Но они на занятиях в университете. Так что я один. Вы проходите, проходите.

Через большую гостиную, больше похожую на зимний сад из-за обилия напольных ваз с цветами и пандуса, плавно переходившего в огромную лоджию, они прошли к дальней стене, где обнаружилась дверь матового стекла, ведущая в кабинет генерала. Пропустив гостей, он прикрыл дверь и развел руками – вот, мол, моя святыня, где я мемуары строчу и от надоедливых внуков прячусь.