Эти произносили клятвы один за другим и предназначались определенным рыцарям, которые станут наставниками оруженосцев, пока те в свою очередь не будут посвящены в рыцари. Келсон взял себе двоих, одного на место бывшего младшего оруженосца, который теперь заменит Джэтема, посвящаемого в рыцари, а второго — просто, чтобы помогать с увеличивающимся количеством работы: Келсон становился все более занятым, и ему требовалось больше помощников.

Нигель тоже выбрал нового оруженосца — десятилетнего короля Лайема Торентского, ставшего вассалом Келсона после смерти его старшего брата два года назад. Келсон взял Лайема в заложники прошлым летом, чтобы обеспечить нейтралитет Торента, пока сам сражался в Меаре. Именно это посвящение в оруженосцы могло вызвать взрыв, когда Келсон сообщит о нем послу Торента. Регенты ожидали, что и Лайем, и его мать, леди Мораг, будут освобождены к концу лета. Переговоры по этому поводу пройдут в Кардосе, после завершения запланированного на лето путешествия Келсона, но в Торенте еще не знали, что обсуждаться будет лишь освобождение Мораг. Да и это станет возможным только после того, как король удостоверится, что Мораг и дядя ее детей герцог Махаэль Арьенольский не планируют заговор против него, сделав сыновей Мораг первыми жертвами. Младший, принц Ронал, уже находился в руках Махаэля, но герцог Торентский не доберется до Лайема.

Что касается самого Лайема, то относительно него у Келсона имелись планы, которые, как надеялся Келсон, сделают молодого короля союзником, а не противником к тому времени, как он достигнет совершеннолетия. Мальчик был из племени Дерини, как и его мать, но его плохо подготовили к использованию особых способностей. В основном он занимался обычными делами для мальчика его возраста и благородного происхождения. Келсон не ожидал сложностей от самого Лайема, в эти минуты получающего стальные шпоры оруженосца от Нигеля. Леди же Мораг больше даже не находилась при дворе, зимой ее тайно перевезли в Корот. Присматривать за Мораг стала Риченда, которая могла охранять пленницу-Дерини, в ожидании рождения второго ребенка от Моргана.

Нет, сегодня не следует ожидать неприятностей от посла Торента, не будет даже словесной перепалки. Когда Лайем и другие новые оруженосцы отправились назад, на отведенное им место, с ними остался Эван, чтобы пресечь любое бурное проявление эмоций, свойственное юношеству во время слишком длительных церемоний. Келсон улыбнулся и на время выкинул проблему из головы. Постепенно в зале воцарилось молчание, и все снова заняли свои места, ожидая продолжения. Нигель вышел из группы оруженосцев и, встав перед троном племянника, опустился на одно колено и произнес ритуальную фразу.

— Государь, я прошу вас о милости.

— Скажи, чего ты хочешь, дядя. И если в моей власти даровать тебе это, сохранив мою честь и честь королевства, я сделаю это с радостью.

— В таком случае я прошу вас, сир, разрешить посвятить в рыцари моего старшего сына Конала, которому сегодня исполняется восемнадцать лет.

— Я разрешаю это с радостью, дядя. Приведи кандидата, пусть он встанет перед нами.

Кивнув, таким образом выражая готовность выполнить приказ, Нигель поднялся с колен, спустился со ступеней и прошел по залу к тому месту, где ожидали своей очереди Конал и другие кандидаты.

При виде отца и сына никто не сомневался в том, что в их жилах течет кровь Халдейнов. Конал медленно шел рядом с отцом. Он был немного выше и стройнее Нигеля, с небольшими усиками, которые стал носить прошлой зимой, с черными, как смоль, волосами, довольно коротко подстриженными, как носили воины более старшего возраста, включая Нигеля. Король и многие молодые люди, включая двух братьев Конала, предпочитали приграничный стиль Дугала — косу. Брошь, державшая мантию, была крупнее и ярче, чем у кого-либо за исключением короля, но если не считать этой уступки тщеславию, Конал оделся так же, как и все остальные юноши, хотя и являлся принцем.

— Мой господин, — сказал Нигель с ритуальным поклоном, когда Конал преклонил колена перед возвышением и опустил голову. Рука отца легла на его плечо. — Я имею честь представить своего старшего сына, принца Конала Блейна Клуима Утира, кандидата на посвящение в рыцари.

Келсон ответил на поклон кивком.

— Пусть принцу Коналу наденут шпоры.

В то же мгновение вперед с гордостью вышел младший брат Конала Пэйн, который нес шпоры на подушечке из камчатной ткани. Нигель склонился, чтобы прикрепить их, затем поднялся, встал слева от Конала и еще раз поклонился Келсону — ниже, чем в предыдущий раз — перед тем, как опуститься на одно колено.

— Кандидату надели шпоры, сир.

Келсон поднялся, все еще держа меч в ножнах, затем склонился вперед и тихо сказал Коналу:

— Не сочти это за знак неуважения, кузен, но могу ли я передать честь посвящения тебя в рыцари твоему отцу? Думаю, это будет ему очень приятно — и он гораздо более великий рыцарь, чем я, которого совсем недавно самого посвятили, причем сделано этой было рукой твоего отца.

Келсон смог прочитать в глазах Конала облегчение и согласие, даже не прибегая к своим магическим способностям, и понял, что нашел прекрасный повод поддержать уязвимое самолюбие Конала, освободив его от посвящения в рыцари человеком, всего на несколько месяцев старшим его самого. Посмотрев на Нигеля, он также заметил довольное выражение и одобрение на лице дяди.

— Думаю, что желания твоего сына, дядя, не вызывают сомнения, — сказал Келсон. — И это правильно, поскольку ты — один из самых благородных рыцарей, которых я знаю. Могу я передать тебе честь выполнить эту обязанность по отношению к сыну?

Нигель с трудом сдержал широкую улыбку, кивая королю, и легко поднялся на ноги.

— Это высокая честь для меня, сир.

— Это право отца, если он сам является рыцарем, — ответил Келсон. — Встань рядом со мной. Конал, каким мечом ты хочешь быть посвящен в рыцари?

Серые глаза Конала метнулись в сторону меча, который Келсон держал в руках, затем он перевел взгляд на лицо отца.

— Со всем уважением к вам, государь, я хотел бы быть посвящен мечом моего отца.

— Пусть будет так.

По залу прокатилась волна одобрения, когда собравшиеся поняли, что должно произойти. Казалось, лицо Конала излучает свет, когда он поднял глаза, чтобы встретиться взглядом с Нигелем, глядя, как отец извлекает из ножен свой меч, отличившийся в битвах не меньше, чем меч Келсона, известный магией Халдейнов. И Джехана, и Мерауд, мать Конала, пытались сморгнуть слезы, когда Нигель почтительно поцеловал клинок, а затем поднял его над головой сына.

— Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, будь благородным и честным рыцарем, — сказал Нигель, дотрагиваясь мечом до каждого из плеч Конала, а затем до макушки. — Встаньте, сэр Конал Халдейн.

Келсон улыбнулся и сказал подобающие слова поздравления, когда мать Конала застегивала у него на талии новый белый пояс, а отец вручил ему меч, который вынес его брат Рори. Но мысли Келсона уже перенеслись на следующего кандидата, с которым его объединяло гораздо более сильное духовное родство, чем кровное со старшим кузеном. В конце зала теперь появился Дугал. Вместе в другими кандидатами он ждал, когда его вызовут. Келсон послал ему направленный ментальный импульс, такой, который мог уловить только Дугал, кому он и предназначался. Келсон поприветствовал друга перед тем, как снова обратить свое внимание на Конала и пристегнуть ножны к поясу. Конал снова преклонил колена и поклялся королю в верности: