Сэм толкнул дверь, и табачный дым, заменяющий в баре воздух, заколебался. Все разговоры как по команде стихли. Несколько мужчин с грубыми, морщинистыми лицами прервали карточную игру и уставились на вновь прибывших. Двое, сидевшие у стойки, тоже замолчали и оглянулись. Лишь один посетитель встретил их радостной улыбкой: здоровый темноволосый парень, сложением напоминающий медведя. Он выскочил из-за углового столика и, раскинув могучие руки, двинулся к Софи.

— Ah, ma petite cousine, — приговаривал он, целуя ее в обе щеки, — enfin а Marseille. Bienvenue, bienvenue[29]. — Тут он повернулся к Сэму и перешел на английский: — А вы, значит, американец Сэм? — Он энергично потряс протянутую руку. — Добро пожаловать в Марсель. Что будете пить? Entrenous[30], — прошептал он, наклонившись поближе, — если хотите дожить до вечера, здешнего вина лучше не употреблять. Может, пастис? Или пиво? Или у них есть отличный корсиканский виски. Садитесь, садитесь.

Сэм сел и огляделся. Лучшие дни бара явно остались в далеком прошлом. Клетчатая плитка на полу сносилась до самого бетона. Когда-то белый потолок со временем превратился в никотинно-коричневый. Столы и стулья блестели от старости. Но, возможно, у заведения имелись какие-нибудь скрытые достоинства.

— Милое местечко, — заметил он. — Они здесь и свадьбы устраивают?

— Нет, только поминки, — ухмыльнулся Филипп. — Зато обычно здесь очень тихо. Нет лишних ушей. Я иногда встречаюсь тут с мелкими политиками, если они не хотят, чтобы их видели в компании журналиста.

— А что, телефонов у них нет?

Филипп пощелкал языком.

— Телефоны могут прослушиваться. Уж вам-то в Америке об этом известно. — Он оглянулся и крикнул в сторону бара: — Mimine, s'il te plait? On est presque mort de soif.[31]

— J'arive, j'arrive[32], — раздался в ответ приятный баритон, а вслед за ним появилась и его обладательница.

Зрелище было впечатляющим: дама под метр восемьдесят росту, да еще на высоких каблуках, с копной кудрей такого алого цвета, что они, наверное, светились в темноте, густо подведенными черным карандашом глазами, огромными золотыми кольцами в ушах и воистину монументальным бюстом, большая часть которого уже выбралась из крошечной оранжевой маечки, а оставшаяся упрямо стремилась наружу. Она, подбоченившись, замерла у столика и уставилась на Сэма. Потом, кивнув в его сторону, разразилась потоком слов, произнесенным с неимоверной скоростью и густым провансальским акцентом, лишь отдаленно напоминающим французский. Филипп захохотал. Софи покраснела. Сэм не понял ни слова.

— Мимин запала на нас, — вытирая глаза, объявил Филипп. — Даже не рискну переводить то, что она предложила, но не беспокойтесь: пока вы со мной, вам ничего не грозит.

Они сделали заказ, и скоро Мимин вернулась с напитками. Рюмку перед Сэмом она ставила долго и очень низко наклонившись. Пожалуй, впервые в жизни на него смотрели с таким нескрываемым вожделением. Ощущение было странным, но не сказать, что неприятным.

— Ну все, Филипп, хватит веселиться, — потребовала Софи. — Сэм сейчас объяснит тебе, зачем мы приехали в Марсель.

Сэм рассказал все, что знал, начиная с кражи в Лос-Анджелесе и кончая визитной карточкой Флориана Виаля, обнаруженной в Бордо. Здоровяк слушал его очень внимательно, время от времени задавал вопросы, а иногда записывал что-то в свой блокнот. Когда Сэм закончил, журналист пару минут сидел молча, постукивая ручкой по столу.

— Воп, — заговорил он наконец. — Я могу показать вам все, что у нас есть на Ребуля, а это немало. Но ведь вам не только этого надо?

— Нет, — покачал головой Сэм, — нам надо пообщаться с ним.

— Если он сейчас в Марселе, то это нетрудно устроить. Ребуль никогда не отказывается от интервью. Но, разумеется, вам потребуется хорошая легенда.

— И нам надо увидеть его погреб.

— Ну, тогда вам понадобится очень хорошая легенда. — Филипп улыбнулся и опять постучал по столу. — И, кстати, может, и я не останусь в накладе?

— В смысле?

— В смысле сенсации, дорогой Сэм. Ну, скажем, вы нароете что-нибудь интересное, а скандал с самым богатым человеком в Марселе — это материал для первой полосы. Мне бы не хотелось делиться первой полосой с другими журналистами, понимаете?

— Не беспокойтесь, Филипп. Провернем это дело по-семейному. Вы поможете нам, а в ответ получите эксклюзивное право на сенсацию.

Мужчины пожали друг другу руки, и Филипп поднялся:

— Ну, я, пожалуй, пойду в редакцию и займусь досье на Ребуля. А вы останетесь? — Он подмигнул Сэму. — Уверен, Мимин сумеет о вас позаботиться.

— Ради бога, простите моего кузена, — покачала головой Софи и тоже встала. — Иногда мне самой не верится, что мы родственники.

На улице Филипп снял замочек со своего скутера и взгромоздился на седло.

— Только так и можно передвигаться по Марселю, — заявил он, похлопав по рулю. — А bientôt mes enfants[33].

Махнув рукой, он помчался по узкой улочке прочь, ловко балансируя на двух крошечных колесиках.

— Итак, нам нужна легенда, — сказал Сэм, — причем такая, чтобы с ее помощью мы попали к Ребулю в погреб и пробыли там достаточно долго. Вина у него много, так что нам потребуется как минимум пара часов, а то и больше. Надо будет вести записи, а возможно, и сделать фотографии. Да, а еще легенда, которую нельзя быстро проверить. — Он кивнул официанту, демонстрирующему бутылку, и продолжил: — Задача не простая. Как у вас с идеями?

Они решили поесть в отеле. Ресторан предлагал своим гостям местную рыбу, местное белое вино из Касси и роскошный вид на местный закат над Старым портом. Было довольно рано, и кроме них в ресторане обедала только компания бизнесменов, выведшая в свет свои портфели и маркетинговые планы.

— Я уже думала об этом, — призналась Софи. — Если то, что сказал Филипп, правда, то увидеться с Ребулем будет нетрудно. Мы можем, например, сказать, что готовим статью о нем для журнала…

Она замолчала, потому что Сэм уже отрицательно тряс головой.

— Не годится. Он захочет узнать название журнала и, скорее всего, позвонит главному редактору и проверит, не собирается ли тот печатать компромат. И ведь на самом-то деле Ребуль нам ни к чему — нам нужен его погреб.