Он специально оставил это под самый занавес, чтобы уставшие гости отмахнулись, отложили на завтра или же просмотрели бегло. (Он озвучил им самый нейтральный, безобидный вариант названия.) Это единственное в лабораторном комплексе, что они хотели показать, не показывая.

Ноги Авроры Браун сами, на автомате повернули к дверям «студии». А в НАСА об этой части эксперимента не знали. Вообще! (Снайпс собирался отправить отчет по этой работе лишь после отлета четвертой смены.) Об этом никто на Земле ничего не знает. А доктор Браун в курсе, за какой это находится дверью.

И всем пятерым стало страшно.

Гостиная в доме профессора превращена в штаб. Да, они не могут выявить подслушивающую аппаратуру, но вывести ее из строя… Энди сконструировал один нехитрый приборчик, и теперь в радиусе десять метров ни одно устройство (за исключением радиосвязи) вообще работать не может.

— Итак, что мы имеем? — в который раз уже вопрошал профессор Снайпс.

— Кажется, наоборот, имеют нас. — В конце концов, ответила ему Мэгги. — И, кажется, весьма успешно.

— Тише! — кричит профессор.

И все замолкают. НАСА наконец-то вышло на связь.

— Слушаю вас? — ответил Морган после обычных своих позывных.

Профессор Снайпс, задыхаясь, сбиваясь, изложил, в чем ужас их ситуации. Морган был оптимистичен и невозмутим. НАСА доверяет отцу Габриэлю и его команде, всё по плану. Они, разумеется, будут осмыслять информацию, полученную от профессора… и как только… в смысле, выйдут на связь сами.

Резким движением Глеб вырубил связь.

— Ты что! — поразились все.

— Это имитация. Неужели не поняли?! — кричит Глеб. — Они заблокировали канал связи с НАСА и включили имитационную программу. Компьютер голосом Моргана говорит нам приятные успокоительные вещи, безусловно, имеющие психотерапевтический эффект.

— Ты уверен? — спросила бледная Ульрика.

— Реальный Морган начал бы с того, что пригрозил бы вам всем судом за утайку части экспериментальной программы.

Профессор бросился проверять другие каналы связи. Ни один не работал. Покрытый холодным потом, он пытается вызвать свою команду, что сейчас монтирует «зонтик». Тот же результат.

— Это потому, что у вас трясутся руки. — За дело берется Ульрика.

— У тебя трясутся еще больше, — сказала ей Мэгги.

— Увидев, что связь заблокирована, они поймут, что что-то не так, и вернутся! — проблеск надежды у всех.

— Скорее всего, они сейчас мирно общаются с компьютерным профессором Снайпсом из аналогичной имитации, — говорит Глеб.

— Они же все равно поймут, что что-то случилось. — Все еще надеялась Мэгги. — И поймут быстро.

— А мы с вами быстро поняли? — спросил Глеб.

— Очевидно, ваша электронная версия, профессор, прикрикнула на людей, чтобы не отвлекали по пустякам, — сказала Ульрика. — А чего им, собственно, вас отвлекать, операция по монтажу «зонтика», пусть и грандиозная, но достаточно типовая.

— Значит, мы можем рассчитывать только на свои силы, — кивнула Мэгги. — Во всяком случае, пока.

Звонок в дверь поверг всех в ужас.

— Это Энди, — сообразила Ульрика. — Вернулся со свидания.

Вошедший Энди был усталым и хмурым:

— Звездное небо над головой не произвело на Аврору ни малейшего впечатления.

— А нравственный закон внутри? — Мэгги пыталась язвить для поддержания духа. — Мы можем хотя бы надеяться, что он у них есть?

— Мне даже не удалось ее поцеловать, — продолжил Энди.

— Что, твои чары совсем не подействовали? — Ульрика спрашивала без малейшего сарказма.

— Она выстраивает отношения так, будто это начало долгого, неторопливо разворачивающегося романа.

— То есть ты хочешь сказать, что они не собираются улетать отсюда? — вцепилась в него Мэгги.

— Какое счастье было бы, если они в самом деле являли собой такую вот инспекцию НАСА, — вдруг сказал профессор.

— Энди, — напряженное, злое лицо Ульрики, — Аврора не поняла, что мы знаем?!

— А мы как раз ничего и не знаем, — будто самому себе сказал Глеб.

— Нет, по-моему, — ответил Ульрике Энди. — Нет. По-моему, нет.

— Кому вы доверили! — бросила Ульрика Снайпсу.

— Хочешь сказать, надо было послать на свидание тебя? — наконец Энди вернулся к своему всегдашнему тону. — Это было бы правильно. У тебя же, Ульрика, больше выдержки, ты прекрасно контролируешь себя, твоя реакция куда быстрее моей.

— Мы имеем дело с инопланетным разумом. — Профессор сказал, и ощущение было такое, что его успокоил этот собственный вывод.

— То есть теперь мы из всесильных демиургов перекочевали в разряд подопытных кроликов? — усмехнулась Ульрика.

— Сверхцивилизация-таки догнала нас? — спросил Глеб профессора.

— Нас догнала наша старая фобия и только, — ответила Мэгги.

— Мы должны бороться, — чеканила Ульрика. — Может, они и не сильнее нас. Или же сильнее не настолько, чтобы борьба вообще не имела смысла. Бороться так, будто наша борьба имеет смысл.

— А что, если борьба не нужна вовсе? — начал Глеб. — Это не злой умысел с их стороны, а неумение вступить с нами в Контакт. Мы бы на их месте, что бы делали мы? Примерно то же самое.

— С той только разницей, что мы добро, — перебила его Ульрика.

— Ты рассуждаешь сейчас на уровне племени альфа, — ответила ей Мэгги.

— Я не знаю, конечно, — продолжает Глеб, — но всё, что случилось между ними и нами, есть лишь недоразумение, череда недоразумений. Во всяком случае, возможность этого остается, и мы должны её использовать до конца. Не имеем права не использовать.

— А ты понимаешь цену ошибки? — тихий голос Энди. — Чем мы заплатим, если ты вдруг неправ.

— Почему же они не пришли к нам сами, — размышляет Мэгги. — В своем обличии, я хотела сказать… Неужели они считают нас неготовыми к Контакту? Это значит, мы никогда не будем готовы к Контакту?!

— Я сейчас! — Глеб бросился вон из комнаты.

— Если мы имеем дело с инопланетным разумом, — начал профессор, — это может означать только одно: их по каким-то своим причинам заинтересовал наш эксперимент.

— Я, конечно, польщена, — ответила Ульрика, — но не переоцениваем ли мы…

— Если бы им была нужна Земля, — не дослушал ее профессор, — они бы вышли на контакт с Землей, а не заглушали бы каналы связи с НАСА.

— Каким может быть их интерес? Свернуть эксперимент или же как раз развить его… — размышляла Ульрика.

— Мне показалось, что они равнодушны к метафизической составляющей стороне того, что мы делаем здесь. Должно быть, у них какая-то совсем другая мораль. — Мэгги срывается на крик. — Они чудовищны! Я поняла. И надо готовиться к худшему.