гаубицы. Тут-то чё выходит? Слёзкой укрепил ствол, и пулькой с другой Слёзкой жахнул. Бац! И ружьишко уже на ладан дышит. Нужно менять Слезу в ложе, чтобы пальнуть в последний раз. Нет, ты-то конечно можешь Слезу в ружье и не менять, мне оно похрен. Но знай, руки тебе оторвёт по самую жопу. Хе-хе. — Семёныч засмеялся так заливисто, что подавился слюной и начал кашлять.

Когда он пришел в себя, я задал интересующий меня вопрос:

— А если у меня огромный запас Слёз Мироздания, то и ружьё будет работать вечность?

— Ху… — Семёныч кашлянул. — Гхм. Вечность. Огуречность, блин. Я ж говорю, максимум дважды жахнешь — и всё, ствол на помойку.

— Одним словом, ты бесполезен, — поддел я зазнавшегося старика, чем вызвал волну негодования.

— Сам ты бесполезен, сопля малолетняя! — взорвался дед не хуже модифицированной им винтовки, но тут же опомнился. — Эммм… В смысле, я ценю, что ты избавился от банды Барса, и всё такое. — Семёныч замялся, и было видно, как внутри кипит возмущение, которое он не в силах сдержать. Поэтому старик тихо добавил. — Но это не отменяет того, что ты дерзкий говнюк.

— Семёныч, ты любому говнюку фору дашь. А мне и подавно, — засмеялся я и протянул старому тысячу рублей. — Мне нужно одно ружьё, про которое ты говорил, и пара патронов. Сможешь сделать?

— Тыщонка? — Семёныч поскрёб бороду, посмотрел на меня, раздумывая, сможет ли выбить больше, и понял, что не сможет. — Ну нормально, в принципе. Только ружьё нужно и Слёзки.

— Вот три Слезы. — Я достал из кармана три жемчужины и положил их на ресепшн. — Ружьё возьмёшь в арсенале. Топай туда, пока Борис не ушел. Скажешь, я разрешил взять один ствол.

— Ага. Премного благодарен за заказ, и всё такое. — Ухмыльнувшись, дед придурашливо отбил поклон и бодрой походкой направился к спуску в подвал.

— Ох, и язва старая, — усмехнулся я и услышал, как за спиной скрипнула дверь прачечной. — Лик, это я. Не бойся. — Сказав это, я подошел к двери и попробовал её открыть. Заперто. — Лика-а-а. Теперь в селе безопасно. — Подумав секунду, я добавил. — Относительно безопасно.

— Оставь меня в покое! — послышался приглушенный крик с нотками истерики.

Понятненько. Девочке и правда стоит побыть одной. Она уже знает, что Ленском теперь управляю я, а раз в селе произошли массовые смертные казни, то очевидно, я и приказал их провести. В глазах девочки я монстр. Ну, что поделать? Чтобы спасти жизнь, хирурги порой удаляют ткани, пораженные скверной. Вот и мне пришлось причинить необходимое зло.

Махнув рукой, я направился прямиком к Шульману и был приятно удивлён. Фрол, Петрович и ещё один мужик, кажется, его звали Федорчук, ловко управлялись с двадцатью семью пленниками. У Фрола, Петровича и Федорчука имелись не только ошейники со взрывчаткой, которых в арсенале нашлось аж четыре десятка. Каждому надсмотрщику мы выдали по револьверу, а также по шокеру.

— Давайте, ребятушки! Тащите эту пакость, на окраине села ещё птерос валяется, — подбадривал пленников Петрович.

— Старый хрен, может тебе самому взять эту падаль и-и-и!!! — возмущённо начал бухтеть уголовник, но подошел Фрол и без предупреждения шарахнул того током.

— Рот закрой и работай, — рыкнул Фрол, а после кивнул мне, как бы говоря: «работа делается!».

У ломбарда меня ждал Леший с увесистым холщовым мешочком в руке. Во второй он держал четыре листа, измазанных красным.

— Мих, образцы собрал, вот Слёзы, — сообщил он, передав мне и мешочек и листы бумаги. — Там две бронзовые слезы, одна серебряная, остальные белые.

— Отлично, — ответил я, отправляя предметы в хранилище.

— Ты, если не сильно занят, мог бы помочь птероса из крыши кабака достать? А то Фрол собрался его на куски порезать и потом вынести на улицу по частям. Сам понимаешь, какая вонища будет. В таком кабаке больше никто жрать не сможет.

— Понимаю. Пошли по-быстрому вытащу птичку, и нужно будет с Шульманом переговорить.

Быстрым шагом мы добежали до кабака и, честно говоря, вонища там уже стояла. Птерос, поджарившийся о магический барьер, испускал запах гари, но хуже всего то, что от удара о крышу его стошнило на пол какими-то полупереваренными объедками. Бармен прямо сейчас пытался их убрать с помощью лопаты и веника, но его самого порядком подташнивало, ведь воняло жутко.

Затаив дыхание, я подбежал к птеросу, прикоснулся к нему рукой и перенёс его в хранилище, после чего на всех парах рванул на улицу, едва не заржав. Увидев, что птичка исчезла, а из дыры в крыше сыплет снег, бармен так смешно округлил глаза — вылитый хамелеон.

Оказавшись на свежем воздухе, я вдохнул полной грудью и чётко осознал, что нам нужны люди. Много людей, если мы хотим не только оборонять Ленск, но и сделать жизнь в нём сносной. Остановившись у ломбарда, я сбросил птероса на снег, а после направился к Шульману, стоящему у гаража.

— Михаил Константинович. А вы говорили, что новая добыча предвидится нескоро, — расплылся в улыбке торговец. — Ан нет! Глядите-ка. Сорок летунов, причём большинство из них без каких-либо повреждений.

— Значит, мы можем рассчитывать на хорошую цену? — с с ходу перешел к делу.

— Таки, само собой. Заплачу на двадцать процентов больше обычного. — Шульман сложил ладони друг с другом на уровне груди и хитро прищурился.

— И в какую сумму вы оцениваете сегодняшний улов?

— Дайте подумать, — сказал торговец, вытащил из кармана калькулятор и стал быстро клацать по клавишам, после чего показал мне экран, на котором красовались цифры, складывающиеся в число: сто двадцать три тысячи. — Вот столько.

— Измаил Вениаминович, вы сказали, что товар отличного качества. Стало быть, будет справедливо накинуть ещё немного, — вкрадчиво сказал я, сверля Измаила взглядом.

— Михаил Константинович, ваша деловая хватка радует. Но, увы, сто двадцать три тысячи — это моё последнее предложение. Если оно вас не устраивает, можете забрать туши и отвезти их, скажем, в Уфу. Тут всего-то триста километров по прямой. Топлива сожжете тысяч на пять в обе стороны, но, может быть, там вам сделают более интересное предложение, — показательно обиделся торговец.

— Измаил Вениаминович, таки не делайте мне нервы, — усмехнулся я. — Сто тридцать тысяч рублей за всё, и мы договорились.

Смерив меня взглядом, Шульман сделал вид, что задумался, тяжело вздохнул и, покачивая головой, согласился.

— Чёрт с вами. Я согласен. Но видят боги, идя вам на уступки, я однажды разорюсь.

— Не переживайте. Я помолюсь за ваше благосостояние.

— Ха-ха. Надеюсь, боги вас услышат. Так что скажете, Михаил Константинович? Мне расплатиться наличкой или товарами?

— Для начала, мне нужно с вами посоветоваться. Нет ли у вас на