Тесное низкое помещение хедера не вмещало всех учениц, а на дворе стояла иногда невыносимая жара, так что нам со своими костями и орехами приходилось спасаться в одном из вестибюлей большой синагоги, находившейся прямо напротив хедера. Там всегда было прохладно и просторно. Помнится, я никогда не дерзала заходить дальше вестибюля, но однажды подруги затащили меня в помещение, где обычно молились мужчины[99], и оно произвело на меня неизгладимое впечатление. Большой зал со множеством скамей и столов был великолепен. В центре находилось четырехугольное возвышение[100], окруженное низкой резной решеткой; на возвышении стоял узкий высокий стол, а на нем лежали «на привязи» свитки Торы. На заднем плане высокие двустворчатые двери вели в арон-ха-кодеш[101]. Он был скрыт красным бархатным занавесом со звездой Давида посредине. По обеим сторонам этого еврейского знамени, как стража, стояли на задних лапах два бронзовых льва. У стены мизрах[102] (восточной) находились почетные места для самых старых и уважаемых евреев города Бреста. Там же помещалась и матан бсейсер-пушке[103], кружка для тайных пожертвований. Если вам привалило счастье, если исполнилось ваше заветное желание, о котором вам ни с кем не хотелось бы говорить, незаметно положите что-нибудь в эту кружку. Если вы хотите о чем-то попросить Бога, пожертвуйте что-нибудь в эту кружку. Снаружи была видна только узкая щель в нише стены, и жертвователи, боязливо оглянувшись и убедившись, что никто за ними не наблюдает, бросали туда свой тайный дар.

На синем, как небо, потолке были нарисованы серебряные звезды, а с потолка свисали на цепях многочисленные светильники. Все это странное великолепие наполняло детскую душу благоговением и робостью.

Девочки таинственным шепотом поведали мне, что за высокими дверьми в арон-ха-кодеш стоит шкаф со священными свитками Торы и что оттуда ведет подземный ход в Иерусалим. Каждую пятницу вечером там собираются выпущенные из ада грешники и устраивают разные проказы. Эти и тому подобные сказки внушили мне еще больший страх. Особенно сказка о глиняном истукане големе[104]. Девочки говорили, что в арон-ха-кодеш в синагоге лежит слепленный из глины великан, который когда-то умел делать все как человек. Древние каббалисты пользовались этими фигурами. Они обвешивали их амулетами, разрисовывали иероглифами и прочими никому не известными знаками и нашептывали волшебные заклинания, так что фигуры приходили в движение и исполняли разные команды — как люди. Но все команды надо было отдавать очень-очень точно и определенно, например: «Подойди к двери, возьмись за ручку, открой дверь, закрой дверь, войди в дом на такой-то улице, нажми на ручку, открой дверь, закрой дверь, войди в первую комнату, подойди к столу, за которым сидит мой друг, скажи ему, пусть он сегодня придет ко мне с книгой». Обратный путь нужно было описать так же подробно, шаг за шагом, а иначе голем может принести с собой на плечах весь дом, где живет этот друг. Ведь голем — болван. Еще и сегодня выражение: «Ты — глиняный голем» употребляется как бранное.

Лишь один-единственный раз я решилась переступить порог большого зала, но, охваченная странным трепетом, с плачем и криками бежала прочь, и реб Лейзер запретил мне входить туда без сопровождения.

Как сейчас вижу перед собой прекрасное величественное здание этой синагоги, построенное в старомавританском стиле, с круглой стеклянной башней, сквозь окна которой лился солнечный свет.

Когда город Брест был разрушен и в 1836 году превращен в крепость, пришлось снести и синагогу[105]. Краеугольный камень, найденный при ее сносе[106], свидетельствовал о событии многовековой давности: на нем было начертано имя Саула Валя[107], того самого, которого враждующие польские партии неожиданно для всех выбрали королем. Валь воздвиг эту синагогу в память о своей покойной жене Деборе.