Сталин и террор. Уже в начале 1930-х гг. имя Сталина становится символом террора и насилия над личностью. Отличительной чертой его режима были беспрерывные акты насилия. К концу 20-х гг. свертываются остатки внутрипартийной демократии. Единство партии поддерживалось при помощи почти не прекращавшихся партийных чисток. В партии и стране устанавливается режим личной власти И. В. Сталина. Опыт «эксов» и особенно Гражданской войны во многом определил насильственный способ решения Сталиным различных проблем. Лучше всего суть этой политики отражает приписываемое вождю выражение: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы». По мере того как положение Сталина на вершине власти становилось более прочным, все более разнообразным становится инструментарий принуждения и подавления, и растут его масштабы. Вместе с тем было бы неверным связывать террор исключительно с фигурой Сталина, с его характером, типом его личности, тяжелым детством и т. п. Сталинский репрессивный режим был вызван к жизни в первую очередь объективными причинами. Прежде всего в результате многолетней кровавой бойни в годы Первой мировой войны, революции и братоубийственной гражданской войны обесценивается человеческая жизнь. Не классовая борьба, а цивилизационное противостояние — таков реальный источник социальных коллизий и катаклизмов в России как на заре столетия, так и к исходу трети ХХ века. Культ силы, культ власти, культ социального реванша маленького полуграмотного человека после войны стал проникать снизу доверху во все поры общества. Поэтому большой террор, который Сталин и его соратники развязали практически с 1930 г. против всех несогласных инакомыслящих, был активно поддержан народом, именно участие в терроре народа придало ему массовый характер, сделало его поистине «большим». Сотни тысяч, миллионы доносов, массовое представительство в органах ОГПУ — НКВД, в ГУЛАГЕ, активная «антивражеская» позиция в разного рода парткомах, профкомах, бюро — все это, по мнению видного историка А.Н. Сахарова, было частью системы, которая складывалась в послереволюционной России и привела к очередному социальному взрыву в 1930 г., детонатором которого стала политика руководства страны и в первую очередь Сталина.

В ряду объективных причин массированного применения насилия и чисто экономические и доктринальные. Огосударствление экономики, национализация средств производства, устранение частной собственности в соответствии с марксистскими догмами позволили власти отключить рыночные механизмы и перевести экономику как бы на ручное управление: осуществлять масштабные структурные маневры, быстро перебрасывать ресурсы из сельского хозяйства в тяжелую индустрию и т. п. В итоге возникла крайне централизованная хозяйственная система, при которой постоянное руководство производством осуществлялось из Центра. Данная система могла хорошо работать лишь при четком выполнении «внизу» команд «верха». Однако обратной стороной медали становятся стремительный рост бюрократии, бесхозяйственности, вороватости, незаинтересованность человека без принуждения выполнять приказы. Советская система оказалась лишена внутренних стимулов к эффективной работе. Очень скоро оказалось, что только репрессии могут поддерживать дисциплину и авторитет власти Центра и заставлять работников трудиться с полной отдачей. Сталин с его менталитетом «человека боя» оказался крайне нужным советской системе, его победа над «мягкотелыми», интеллигентными вождями типа Каменева и Зиновьева была фактически предопределена параметрами возводимой ими же социальной системы.

Большевистский режим сделал насилие универсальным средством для достижения намеченных целей. С первых дней революции массовый террор стал важнейшим средством выживания советской системы. По весьма приблизительным подсчетам, только в РСФСР с 1923 по 1953 год, т. е. в пределах жизни одного поколения, общими судебными органами было осуждено за различные преступления 39,1 млн человек, или каждый третий дееспособный гражданин. Уже в 20-е гг. арест, тюрьма, ссылка становятся главными аргументами в политических спорах. Опыт Гражданской войны подкрепляет идеологию насилия. Одновременно насилие и репрессии становятся обязательным условием функционирования советской экономики. Столкнувшись на практике с серьезнейшими трудностями при превращении трудовой деятельности «из проклятия» в свободное творчество, Ленин и Троцкий широко используют для компенсации падения заинтересованности рабочих в результатах своего труда внеэкономическое принуждение — в виде всеобщей трудовой повинности и прикрепления рабочих к предприятиям. Председатель ВЧК Ф.Э. Дзержинский был активным сторонником расширения системы лагерей принудительного труда «для тех, кто не может работать без известного принуждения». К концу Гражданской войны на территории РСФСР функционировало уже 122 концентрационных лагеря. В 20-е гг. в Соловецком лагере особого назначения (СЛОН) в порядке эксперимента для идейной «перековки» широко использовался труд заключенных по заготовке древесины для нужд индустриализации и для ее экспорта в западные страны. Широкое использование подневольного труда стало важной приметой первых пятилеток. В строительстве Беломоро-Балтийского канала участвовали свыше ста тысяч заключенных, в результате чего стоимость строительства была снижена в четыре раза, по сравнению с первоначальными расчетами. Силами заключенных был сооружен канал Москва — Волга. К концу 20-х гг., чтобы поддерживать в массах ощущение осадного положения, на поиск «классовых врагов» были мобилизованы партийные и профсоюзные организации, комсомол. В первую очередь Сталиным были уничтожены открытые противники советской власти. В июне 1927 г. в ответ на убийство в Варшаве советского дипломата П.Л. Войкова в Москве была расстреляна содержавшаяся в тюрьмах группа монархистов. В число врагов были зачислены церковные и сектантские организации. Арестовывались и репрессировались служители Церкви, захватывались и частично разрушались храмы, соборы, монастыри.

Проводимая в 1929–1932 гг. насильственная коллективизация вызвала новый всплеск государственного террора. В этот период число осужденных по РСФСР только общими судами в среднем за год составляло 1,1–1,2 млн человек. В начале 1930-х репрессиям подверглись мелкие предприниматели, торговцы, торговые посредники, а также бывшие дворяне, помещики, фабриканты.

Важным этапом на пути к «большому террору» 30-х гг., когда казни, расстрелы, аресты, ссылки стали неотъемлемой частью советской действительности, стали показательные процессы конца 20-х гг. Чтобы направить «ярость масс», недовольных результатами проводимой в стране экономической политики, на «вредителей» из числа буржуазных специалистов, а заодно приструнить бывших оппозиционеров и колеблющихся членов Политбюро, в конце 20-х — начале 30-х гг. по указанию Сталина был сфабрикован ряд дел, на основании которых были проведены открытые, «показательные» процессы. Главным в этих сфальсифицированных ОГПУ процессах «о вредительстве» было массовое «признание» подсудимых в своих «преступлениях». Первым в 1928 г. прошел процесс над группой специалистов в Донбассе (Шахтинское дело), якобы поставивших себе целью дезорганизацию и разрушение каменноугольной промышленности этого района. На скамье подсудимых оказались 50 советских инженеров и техников и три немецких консультанта, работавших в угольной промышленности. Их обвинили в умышленной порче машин, затоплении шахт, поджогах производственных сооружений. Все обвиняемые были признаны виновными и получили различные сроки наказания. Спустя трое суток после вынесения приговора пятеро приговоренных к смертной казни были расстреляны. Шахтинское дело стало своеобразным полигоном для отработки последующих подобных акций. Вслед за призывом Сталина искать «шахтинцев» во всех отраслях промышленности в декабре 1928 г. последовали аресты группы инженеров, которые позднее переросли в дело о «контрреволюционной организации на железнодорожном транспорте и золотоплатиновой промышленности СССР». Равные по масштабу Шахтинскому делу процессы прошли в 1929 г. в Брянске и Ленинграде. В том же году с ареста группы ученых историков была начата подготовка «академического дела», по которому проходили известные историки Е.В. Тарле и С.Ф. Платонов. В 1930 г. для организации новых публичных процессов ОГПУ «сконструировало» три антисоветские подпольные организации: «Промпартию», «Союзное бюро меньшевиков» и «Трудовую крестьянскую партию». (Название последней было взято следователями из вышедшей еще в начале 20-х гг. фантастической повести А.В. Чаянова «Путешествие моего брата в страну крестьянской утопии».) Для фабрикации дел с лета 1930 г. начались аресты крупных специалистов из центральных хозяйственных ведомств. Были арестованы видные ученые-аграрники Н.Д. Кондратьев, А.В. Чаянов, а также член коллегии Наркомата финансов Л.Н. Юровский, экономисты В.Г. Громан, Н.И. Суханов, многие другие инженеры, экономисты, агрономы.