– Виталик, – сурово клацнула вставными челюстями бабушка Губкина, – пока дел не сделаешь, никаких Марин!!

Маргадон мгновенно вспомнил, что никакой он не «Витенька», как называли его домашние, не родственник, а Виталик. И баба Надя потакать его прихотям не будет…

– Конечно, конечно, Надежда Прохоровна, как вы могли подумать…

– Подумаешь тут! – рыкнула «тетушка». – Чего стоишь?! Иди забирай папку, пойдем твою Ирину искать!

– А Мариночка? Мы с ней договорились…

– Иди!!!

В просторном ресторане с белыми колоннами народу набралось едва ли половина зала. Межсезонье. Наверное, и левое крыло главного корпуса закрыли на ремонт (реконструкцию), как раз подгадав под это время.

Надежда Прохоровна исподволь приглядывалась к контингенту – преимущественно пожилому, Виталий Викторович без всякого стеснения крутил головой и разглядывал всех более или менее молоденьких дамочек слезящимися глазами.

– Совсем ничего не вижу, – жаловался попутно. – У меня с линзами какая-то несовместимость. Как только надеваю – слезы в три ручья!

– Бывает, – пожалела баба Надя. – У моей соседки такая же напасть. Никакие линзы не подходят.

– Вот-вот! Я уже и по врачам ходил…

Марина, севшая за их столик, но предупредившая, что компанию может составить только на этот день, к проблемам кавалера относилась совершенно индифферентно. На разговоры не напрашивалась, невнимание кавалера принимала безразлично…

Чем заслужила негласное одобрение соседки по столу Надежды Прохоровны.

Виталий Викторович ужом вертелся на стуле и выглядел все более и более разочарованным. В конце концов подозвал официантку и задал вопрос:

– Простите, пожалуйста. Мне сказали, что я тут могу встретить одну свою знакомую… Сего дня все постояльцы вышли к обеду? Что-то я ее не вижу.

Девушка в белом переднике оглядела зал, надула розовые губки:

– Да вроде все.

– А… простите… Никто за последние дни от брони не отказывался?

– Спросите на регистрации.

Забыв о прилично кушающей салатик Мариночке и собственном остывшем супе, Виталий Викторович понесся в холл. Отсутствовал минуты четыре и вернулся опечаленным донельзя.

– Невостребованной осталась только одна бронь. – Наклонился к Надежде Прохоровне и прошептал: – На мужское имя, думаю, это – Петруши. Все женщины, зарезервировавшие но мера заранее, приехали.

Надежда Прохоровна отложила в сторону ложку, ободряюще похлопала по руке едва не заплакавшего Виталика. (Каким-то чудом Виталий Викторович умел превращаться из раздражителя в человека, которому хотелось сочувствовать.) Слезы, вызванные скорее линзами, – а может быть, и бедами? – он смахивал незаметно, вздыхал протяжно и напоминал уже не тетерева с павлиньим бриллиантовым хвостом, а унылого общипанного петушка.

На рыжую Марину такие метаморфозы впечатления совсем не производили. Она тактично поинтересовалась, все ли в порядке, получила уклончивый ответ и, промокнув губы салфеткой, съев только салат и первое, откланялась:

– Приятного аппетита. Пойду к себе, отдохну с дороги.

Виталий Викторович даже взглядом не проводил симпатичные упругие ягодицы потенциальной пассии. Встал машинально, когда Марина поднялась из-за стола, и тут же плюхнулся обратно.

– Надежда Прохоровна, а если Ира не приехала? – провыл испуганно. – Если и у нее что-то случилось?!

– Не впадай в расстройство раньше времени. Тебе сказали: все женщины приехали. Смотри внимательно. Какая она из себя, эта Ирина?

– Да я ее видел только издали и со спины!

– Как это? – слегка оторопела баба Надя. – Как же вы собирались встретиться в аэропорту?

– В определенном месте! Женщина – блондинка в бежевом пальто, я – с рыжей папкой. – Виталий Викторович похлопал по папке, положенной на столик. – Это – знак!

– А рост какой? Какого она роста?!

– Она была на каблуках!

– Ну ты даешь, – фыркнула Надежда Прохоровна. – Как же ты собирался разыскивать здесь эту Ирину? Может, она тут прописана под чужим именем.

– Конечно под чужим! Но я подумал, много ли в отеле в межсезонье наберется красивых женщин?! Посмотрите вокруг – вы красавиц видите?! Тут не Борнео, не Красное море, куда все красотки загорать отправились! Тут согнутые спины и колени выправляют!

Надежда Прохоровна поправила очки и оглядела зал. Даже с заплаканными линзами Виталик оказался прав: настоящей красоткой можно было назвать только одну дамочку. И та – изящная брюнетка с кошачьими глазами при кавалере. Сидела в дальнем конце ресторана и, хихикая, докладывала что-то на ухо высокому плечистому парню с короткой стрижкой. Парень неулыбчиво водил глазами по залу и медленно жевал отбивную.

Еще две молодые женщины сидели неподалеку, но без натяжек их можно было назвать только хорошенькими. Одну из них Надежда Прохоровна хорошо разглядела, когда та проходила мимо, – невысокая коренастая шатенка с шарообразной грудью и ногами-ухватами. Вторая – худосочная блеклая мышь с тощим хвостиком из тусклых волосенок на затылке. Ни глазок, ни губок, ни попки, ни фигурки. Немочь, одним словом.

– Н-да, – пробормотала баба Надя и оглянулась назад, где вместе с дедом неподдельно важного номенклатурного типа сидела шустрая нимфетка в ярком спортивном костюме. Предположительно дед громко называл ее Таисией. – А сколько Ире лет?

– Лет двадцать пять, я думаю, – пожал плечами Виталик, немного реабилитированный растерянным видом своей командирши. – С мужем она познакомилась, видимо, совсем молоденькой. Сыну пять лет. Предполагаю – лет двадцати пяти, не старше.

– А молодой красавицей она должна быть обязательно?

– Конечно! Петр ни за что не обратил бы внимания на неказистую женщину в возрасте!

– Он влюбился.

– Сначала надо подойти. А к пожилому страшилищу Петя на сто метров не приблизится! Да и вообще, – Мусин склонился над столиком, – муж олигарх, высшее общество, фуршеты, презентации. Генофонд. Она должна быть очень миловидна.

– Ну да, ну да… А сама Ира, как думаешь, на папочку не среагирует? Не догадается к нам подойти? Петр ведь не приехал…

– Да откуда она знает, что вместо Пети догадаюсь приехать я?! – чуть не заплакал Маргадон.

– Ну да, ну да… А может быть, мы кого-то не разглядели? Вон, смотри, симпатичная блондиночка сидит.

– Ей – сорок! – фыркнул Мусин.

– Да нет, – прищурилась Надежда Прохоровна на одиноко сидящую даму у окна. – Лет тридцать пять…

– Надежда Прохоровна, что вы?! Какие – тридцать пять?! У этой пожилой лошади тридцать пять подтяжек было! Петр близко не подходит к секонд-хенду! А муж олигарх тем более не женится, несмотря на весь генофонд! – Разошедшийся с расстройства Виталик шумно отодвинул стул, откинулся. – Наверное, официантка ошиблась. Сегодня кто-то на обед все же не вышел. Надежда Прохоровна, не могли бы теперь вы сходить к стойке портье и спросить у администратора, все ли постояльцы были на обеде.