Безопаснее всего было отойти подальше от очередного подъезда или темной аллеи и выкрикнуть вопрос издалека. Как ни прискорбно, люди, ночующие на улицах, не любят, когда их о чем-то спрашивают, особенно друг о друге. Впрочем, их нелюбовь к болтливости вполне понятна. Наши вежливые расспросы о местонахождении Алби ни к чему не привели. Нам по-прежнему чаще всего отвечали:

— Никогда о таком не слыхал!

За этим следовало менее вежливое:

— Проваливай отсюда на…! — или что-то вроде того.

Часто в нас плевали, а обитатель одного темного подъезда швырнул в нас пустой пивной банкой. Она пролетела в непосредственной близости от моей головы, с лязгом упала на тротуар и шумно откатилась в сточную канаву.

— Могло быть и хуже, — заметила я, стараясь во всем видеть положительную сторону. Ганеш с самого начала не испытывал восторга по поводу нашей экспедиции; и его энтузиазм еще поубавился после встречи с собакой. Я должна была поднять ему настроение. — Ведь он мог кинуть в нас и стеклянной бутылкой!

— А мог и ножом пырнуть, — заметил Ганеш, который, в отличие от меня, всегда готовился к худшему. Он постепенно начал отставать, предоставляя мне первой подходить к каждому очередному подъезду. — Или об этом ты не подумала?

О ноже я действительно не подумала раньше — но задумалась после его слов.

К следующему очевидному месту обитания бездомных я подходила с большей осторожностью. Это был узкий проулок, выложенный черно-белой плиткой в шахматном порядке. Плитка вела к дверям какой-то конторы. Там царила кромешная тьма, несмотря на уличный фонарь. Он припадочно мигал над самой моей головой, отбрасывая тусклый желтый свет на мокрый тротуар. В дальнем конце подъезда что-то было — я различила там движение. Зашуршала бумага.

— Эй! — крикнула я. — Есть кто живой? Извините, что помешала, но я ищу одного человека…

Ответа не последовало. Шорох прекратился, а потом возобновился с удвоенной силой. Что-то заскребло по плитке, отчего волосы у меня на затылке встали дыбом. Мимо проехала машина, и лучи фар упали в темный углубленный портал. Я успела заметить фигурку на задних лапах, которая крутила носом в мою сторону. В свете фар сверкнули злобные глазки-бусинки.

Я отпрянула, тихо вскрикнув от ужаса, и врезалась в Ганеша, который охнул и спросил:

— Что там такое?

— Крыса… — прошептала я, хватая его за руку.

Пришлось признать, что о крысах я тоже заранее не подумала. Вот вам еще одна причина делить ложе с собакой, когда ночуешь на улицах. Крысы не любят собак.

А я не люблю крыс. Уж лучше иметь дело с бродягой, с собакой или без, с бутылкой или ножом и в любом состоянии рассудка или вовсе умалишенным, чем с крысой.

— Давай пропустим тот переулок, — предложила я.

После неприятной встречи я стала бдительнее следить за крысами, чем Ганеш — за подхалимствующими собаками. Грызунов мне приходилось видеть не однажды. Пара крыс копошилась вокруг пластикового мусорного пакета, в котором они прогрызли дыру. А потом я разглядела настоящее чудовище — огромная крыса, сидевшая на наружном карнизе, ее голый хвост свисал на кирпичную кладку. Ужаснувшись, я приняла важное решение. Отныне, как бы жарко ни было, я буду закрывать все окна в своей квартире!

Все это время мы неуклонно приближались к церкви Святой Агаты, где Алби, по его же словам, время от времени ночевал. Хотя дождь усилился и ночь обещала стать неприятной, я еще не готова была сдаться.

Ганеш не разделял моего оптимизма.

— Что-то мне уже надоело, — сказал он. — И я есть хочу. — Длинные черные волосы от дождя прилипли к его лицу; он внимательно разглядывал дыру, проделанную в его штанине доберманом.

Но я очень надеялась, что нам удастся найти Алби у церкви Святой Агаты. Расспросы по пути могли помочь нам лишь случайно, на самом деле я не ожидала получить от кого-то полезные сведения.

— Надо проверить церковь, — сказала я. — Посмотрим — и все. Потом, обещаю, пойдем куда-нибудь перекусить.

— Ладно, — буркнул Ганеш.

Я ласково предложила, чтобы он, если хочет, шел домой. Ганеш заметил, что для него «домой» значит возвращение в квартиру дяди Хари над магазином. Судя по тому, как он общался с Хари после возвращения с оптового склада, я поняла, что он лучше какое-то время отдохнет от общества дяди, даже если ради этого придется и дальше прочесывать вместе со мной ближайшие улицы, рисковать жизнью и здоровьем и беспокоить тех, кого и так уже сильно побеспокоила жизнь.

— Вот увидишь, самое меньшее, чем твоя затея нам грозит, — у нас заведутся блохи! — заключил он.

Я часто бываю благодарна Ганешу за то, что он рядом, но иногда задаюсь вопросом, в самом ли деле мне нужна именно такая поддержка.

Церковь Святой Агаты расположена в тихом спальном квартале — во всяком случае, там тихо по ночам. От обилия освещения квартал не страдал. Псевдоготическое сооружение чернело на фоне неба и казалось декорацией к старому фильму, который я смотрела накануне ночью: сплошные башенки, стрельчатые арки, ажурная резьба, наполовину скрытая в тени. Деревья, высаженные вдоль фасада, мешали как следует рассмотреть крытую паперть. Один из уличных фонарей не горел. От тротуара храм отделяла металлическая ограда. В ограде имелись ворота, сейчас запертые на цепь и навесной замок.

— Вот и хорошо, — с облегчением произнес Ганеш, подергав цепь и явно собираясь возвращаться.

— Ты что, шутишь? — удивилась я. — Для людей, которые привыкли ночевать на улице, такое место — настоящий рай. Туда наверняка как-нибудь можно пролезть.

Лазейку мы нашли совсем недалеко; она оказалась спрятана за пышно разросшимся кустом буддлеи. Кто-то заботливо выломал из ограды два прута. Мы пролезли внутрь и подошли к крытой паперти. Она выдавалась вперед футов на восемь и была не огорожена. Когда мы поднялись, я оглянулась на дорогу, стараясь понять, что мог увидеть Алби, когда наблюдал за похищением. Оказалось, что он мог увидеть немного — из-за деревьев, мешавших обзору. Мной снова овладело сомнение. Может быть, это все же был бред алкоголика?

Ганеш прошептал:

— Там кто-то есть…

Я тоже поняла, что внутри кто-то есть, стоило мне просунуть голову под арку. Едкий запах немытого тела, грязных тряпок, перегара и никотина составляли вместе такую адскую смесь, что резало глаза. От Алби так плохо не пахло. Правда, я не видела Алби после вокзала Марилебон и понятия не имела, чем он занимался после нашей встречи. Судя по всему, у него начался длительный запой.

Я робко окликнула:

— Алби, это вы?

В темноте что-то пошевелилось, шурша, словно гигантская крыса, которую мы встретили раньше, и во мне проснулись прежние страхи.

— Это Фран, — чуть громче продолжала я. — Фран, частный детектив!

— Кто? — недоверчиво переспросил Ганеш.