мое направление, но она поглощена этим. Она всю жизнь занималась театром и танцами.

– И это касается меня, потому чт… – сказал Колтон, не отрываясь от компьютера.

– Я просто говорю. Если бы она когда-нибудь умерла, не думаю, что смог бы вынести это – слушать ее мелодии изо дня в день.

Колтон замолчал. Его палец завис над сенсорной панелью ноутбука. Приняв его молчание за приглашение, Хейс притащил стул и опустился на него, раскинув ноги.

– Ты сегодня мучаешься больше обычного. Это меня напрягает.

Колтон закрыл свой компьютер и откинулся назад настолько сильно, что скрипнули пружины кресла Уайтхолла.

– Есть ли причина, по которой ты здесь?

– Разве парни не могут хотеть потусоваться вместе? – сжал челюсти Хейс.

Единственным ответом Колтона был непоколебимый взгляд. Хейс со стоном сдался.

– Ладно. Вчера после занятий я отправился на пробежку. Когда вышел на лесную тропу, я увидел, что в Святилище горит свет, и решил заглянуть и все проверить.

– И? – Колтон сидел совершенно неподвижно. – И что ты нашел?

Хейс размял свои пальцы до хруста в костяшках.

– Я почти уверен, что видел, как твоя девочка флиртовала с Нейтом Шиллером.

На полке позади Колтона тяжелые часы отсчитывали секунды. От их тиканья, звона, стука ему хотелось вырваться из своей кожи.

– Не может быть.

– Она говорила с тобой, не так ли? – Хейс откинулся на спинку кресла с мрачной миной.

– Это не то же самое.

– Уймись, это почти одно и то же. – Хейс выбил каблук своего ботинка. – Если она и Шиллер дружат, ты ведь понимаешь, что это значит?

Он понимал.

Он прекрасно все понимал.

Тихий стук в дверь не позволил ему ответить. Хейс взглянул на него, нахмурившись.

– Ты сменил график своей работы?

– Нет, – произнес он. Затем, более громко, сказал: – Открыто.

Дверь отворилась, и появилась Лейн, свет из коридора разлился вокруг нее в виде ауры. Ужасная боль вонзилась в его кожу. Она пронзила его насквозь, как вступительный рифф баллады колотил в его грудь в тот снежный зимний день у пруда. Он торопливо сжал ладонь в кулак.

– Уэнздей, – сказал он так деликатно, как только мог. – Могу я тебе помочь?

– Да, в общем-то. Мы можем поговорить? – Ее зеленые глаза бросились на Хейса. – Наедине?

С ухмылкой, от которой Колтону захотелось ударить его по губам, Хейс облокотился на спинку стула и поставил ботинки на стол.

– Все, что тебе нужно сказать Прайсу, ты можешь сказать и мне.

– Оу. – Лейн посмотрела на Колтона. Тот опустил свою голову и пристально посмотрел в ответ.

– Хорошо. – Она уперлась носком ботинка в пол. – Я обдумала твое предложение и решила принять его.

Колтон чувствовал, как Хейс наблюдает за ним, ожидая, что он сможет все испортить. Он хотел сказать тысячу разных слов. Вместо этого ответил:

– Я не уверен, о чем ты.

Лейн моргнула, перестраиваясь.

– На днях, – сказала она, как будто он мог просто забыть, – ты сказал, что поможешь мне с учебой.

Он провел достаточно времени, глядя на своих демонов в зеркале, чтобы знать, что улыбка, которую он ей подарил, была холодна до костей.

– Если у тебя трудности на занятиях с Уайтхоллом, ты можешь записаться на прием в мои рабочие часы, как и все остальные.

Лейн уставилась на него, в ее глазах застыли круги удивления. На щеках появился румянец. Никогда еще он не чувствовал себя таким придурком.

– Хорошо. Конечно. – Она отбивала слова по одному слогу за раз. – Прости, что побеспокоила тебя.

Она не стала дожидаться ответа. Вместо этого повернулась на каблуке, черный подол ее юбки взметнулся вверх. Дверь захлопнулась, и от ее ухода задрожали безделушки на полках. В этом звуке ощущалась абсолютная законченность. Как камень, брошенный на свежую могилу.

Колтон закрыл глаза. Прислушался к приглушенному стуку ее ботинок, переходящему в тишину.

– Вау, – это все, что сказал Хейс.

– Не начинай.

– Это было жестоко.

Колтон еще глубже погрузился в свое кресло и решил не отвечать.

– Будь со мной откровенен на секундочку, – сказал Хейс. – Тебе нравится, когда тобой помыкают?

– Никто никем не помыкает.

– Пока нет, может быть. Но что будет, когда она поймет все?

Когда Колтон не дал ответа, Хейс встал, чтобы уйти.

– Только не будь идиотом. Ты не единственный, кому есть что терять. Мы близки к цели, ясно? Ты же знаешь риски. Мы не сможем закончить без тебя.

Колтон снова промолчал. Хейс тяжело вздохнул.

– Слушай, она действительно так важна?

– Да, – ответил он на вопрос Хейса. Одно слово. Слишком маленькое, чтобы выдержать неподъемный вес правды. Была ли она важна? Была ли важна Делейн Майерс-Петров? Вопрос был смехотворным, и он рассмеялся над ним. Звук вырвался из него совершенно невеселым раскатом.

– Да, – повторил он.

Хейс хмуро посмотрел на него.

– Тогда оставь ее в покое, Прайс. Пока ее из-за тебя не убили.

12

Делейн не смогла успешно сдать экзамен по математике в понедельник. Дело было не в том, что она не понимала правильного порядка действий, несмотря на то, что ее записи были в основном изрисованы бабочками. Дело было не в том, что она не уделяла время учебе, ведь стол перед ней был завален газетными вырезками.

Дело было в том, что Адья все больше убеждалась, что стала свидетельницей убийства.

– Что именно ты имела в виду, – спросила Маккензи, откидываясь на спинку стула на дальнем конце стола, – под «разорван на части»?

Рядом с ней Адья сделала глоток чая и ничего не ответила. Студенческая кофейня была заполнена, вокруг них столпились молодые люди. Серебристый сентябрьский дождь барабанил по окнам.

Делейн грызла колпачок своей ручки и изо всех сил старалась следить за прерывистым ходом разговора.

Не обращая внимания на молчание Адьи, Маккензи продолжила:

– Ты бы сказала, что его разделали, как рыбу? Или это была скорее легкая порка?

Адья поставила свою кружку на стол.

– Маккензи, если ты будешь продолжать говорить об этом, меня стошнит. Кстати о тошноте, что у тебя на голове?

– Это шапка детектива. – Маккензи поправила на голове шапочку охотника на оленей.

– Ты выглядишь просто нелепо. Где ты вообще ее нашла?

– На театральном факультете. Соберись, ты сбиваешь нас с пути.

– Нейт сказал, что некоторые студенты не появлялись в этом семестре, – вызвалась Делейн, когда наступило затишье, чтобы она могла спокойно говорить. В кафе звучал альтернативный рок, грохот эспрессомашины, звон столового серебра. Все это слилось в неразличимый шум, который поглотил голоса ее собеседниц.

– Давай вернемся к этому. – Маккензи повернула свой стул так, что откинулась на его спинку, перекинув руки через