Территориальные претензии князя Александра сильно затруднили переговоры с князьями Дадиани в соседней Мингрелии. Это была последняя княжеская семья в Грузии, которая сохранила относительную независимость при русском правлении. На регентшу, княгиню Дадиани[31], оказывал определенное влияние французский учитель, подвизавшийся при ее дворе в Зугдиди, однако эта дама предпочла воздержаться от помощи туркам, поскольку мингрельское крестьянство в течение нескольких веков страдало от опустошительных набегов турок и абхазов. Все переговоры прекратились, когда побережье от Анапы до Редут-Кале стало ничейной землей; только в устье реки Кодор и других местах неподалеку от побережья сохранились небольшие контингенты русских войск.

Турки не хотели отказываться от своих планов наступления на Кавказе и предлагали союзникам высадиться на побережье и начать тройное наступление из Батума, Ардагана и Карса на Кутаиси, Ахалцихе и Александрополь. Их главными целями были общее восстание мусульманского населения и захват Тифлиса.

Однако союзники не проявили интереса к турецким предложениям. Британия мечтала уничтожить господство русского флота на Черном море и стабилизировать позиции Османской империи на Балканах и в Малой Азии. Один лишь Пальмерстон, возможно, предвидел более широкие перспективы общего европейского наступления на Российскую империю, включая использование потенциальных национальных движений в русских владениях, однако осуществить эти планы не позволила чрезмерная чувствительность Пруссии и Австрии по поводу Польши.

Луи-Наполеон вынашивал романтические мечты о реванше за поражение своего дяди в 1812 г. Однако в первую очередь он собирался отомстить за крупное дипломатическое поражение, которое понесла Орлеанская монархия во время Ближневосточного кризиса 1841–1842 гг. В союзе с сильной морской державой – Британией – он предвкушал легкий и быстрый успех.

Главной задачей союзников стало уничтожение российского Черноморского флота; все другие цели были подчинены этой. Однако для ликвидации российского флота необходимо было захватить его хорошо укрепленную базу – порт Севастополь, который нельзя было уничтожить одной лишь атакой с моря. Союзники понимали необходимость нападения на город со стороны суши, но для этого необходимо было иметь огромный транспортный флот, а уже одно это исключало проведение крупной операции на Черноморском побережье. Проблема транспортировки войск занимала все внимание и все силы союзников; на турецкой территории, в болгарских портах Варна и Каварна, создали временные базы. Необходимо было также держать лучшие войска турецкой армии в крепостях, расположенных в этом четырехугольнике, чтобы защитить его базы от русского нападения с территории Добруджи или из-за Дуная.

Британские и французские наблюдатели посетили Кавказское побережье, но ни перспектива эффективных действия со стороны черкесов, ни условия, в которых находились турецкие войска в Армении, не произвели на них особого впечатления.

Интересно поразмышлять о том, как развивались бы события, если бы главные действия союзников были направлены на изгнание России с Кавказа. Они, пользуясь господством своего флота на море, могли бы беспрепятственно перевозить сюда войска и отрезать Северный Кавказ от всей остальной России; однако русские все равно могли бы доставлять воинские подкрепления в Дербент и Баку по длинному Волго-Каспийскому пути. Несмотря на мрачные прогнозы генерала Рида, Россия, скорее всего, сумела бы подавить любое выступление мюридов, движение которых в ту пору, несомненно, находилось в упадке. Одновременно союзники не смогли бы добиться решающих побед, высадив свои войска на побережье Кавказа, а если бы они вторглись в болотистые равнины Мингрелии (что они и сделали в 1855 г.), то русские, сосредоточив свои силы в Сурамских горах, навязали бы им кровопролитные бои.

Завоевание Кавказа, даже если бы союзникам удалось этого добиться, не стало бы долговечным, если бы они не создали здесь постоянный военный протекторат, который противостоял бы возродившейся мощи России. Турецкая империя, которая уже демонстрировала признаки близкого распада, не способна была выполнять обязанности защитницы различных народов Кавказа и решать связанные с этим проблемы. А любая западная держава смогла бы организовать защиту и оборону этих мест от русского реванша только в том случае, если бы ей удалось создать безопасные линии коммуникаций, а для этого inter alia[32] потребовалась бы оккупация проливов и закамуфлированный протекторат над Османской империей и контроль над ее вооруженными силами.

Для морской державы вроде Великобритании оккупация и защита Кавказа создала бы проблемы, сравнимые по своей сложности с проблемами удержания Индии и Египта. Разница заключалась бы в том, что связь с Индией и Египтом осуществлялась в основном по морю, на Кавказе же оккупировавшая его морская держава находилась бы под постоянной угрозой нападения со стороны более удачно расположенной сухопутной соседки, а безопасность морских коммуникаций во многом зависела бы от различных составляющих международной политики. Такая проблема возникла, но уже в современном виде, в 1919–1920 гг., и решения ее по тем же самым политическим и стратегическим причинам так и не нашлось.

Офицеры армии союзников, посетившие Трапезунд, Эрзерум и Карс, не изменили своего скептического отношения к способности турецких армий одержать победу на Кавказе. Войскам пришлось пережить тяжелую зиму; они были плохо одеты и получали скудное питание; в Карской и Эрзерумской областях свирепствовал тиф и другие заболевания, которые вызывает переохлаждение и отсутствие гигиены. В Батуме смертельная форма малярии уничтожила половину размещавшихся здесь войск. Тем не менее по морю и по сухому пути на Кавказ постоянно прибывали подкрепления. Корпус Селим-паши, стоявший между Батумом и Озургети, насчитывал 40 тыс. человек; половина из них относилась к регулярным войскам. В Карсе новый сераскир Мустафа Зариф-паша командовал войском, в котором было около 40 тыс. регулярных войск и 20 тыс. – нерегулярных; в Эрзеруме располагался резерв из 20 тыс. солдат. В Баязете для атаки на Ереван было сосредоточено 8 тыс. бойцов регулярной армии и около 10 тыс. курдов под руководством другого Селим-паши. Район Ардагана охраняли лишь нерегулярные соединения лазов и курдов. Если не считать осадных орудий в крепостях, многие из которых уже давно устарели, в турецкой артиллерии было в два раза меньше пушек, чем в русской армии. Учитывая все эти факты, непредвзятый наблюдатель сделал бы вывод, что наступательные амбиции турок не соответствовали их силам.

Русское полевое командование знало о турецких планах общего наступления; воодушевленные победами, одержанными в ходе кампании 1853 г., русские собирались перейти в контрнаступление. Однако их силы были ограничены требованиями обеспечения внутренней безопасности.

Следует отметить, что 19-я пехотная дивизия и части 20-й и 21-й пехотных дивизий, со всеми полками кубанских и терских казаков и несколькими полками донских казаков остались стоять на Кавказской и Лезгинской линиях, чтобы отразить, в случае необходимости, нападение лезгин и черкесов. Это составляло около половины всех русских войск на Кавказе[33].