— Я Марина! — объявила она.

— Да? — Секретарша подпрыгнула на месте. — Это вы? Вас ждут! Проходите.

И Марина вошла в кабинет директора. Здесь был страшный беспорядок: старая мебель была покрыта пылью, кругом валялись пачки старых афиш и дым стоял коромыслом. Все это очень не соответствовало тому великолепию, что было за пределами директорского кабинета.

Из-за стола выскочил взъерошенный дядька. На вид ему было под сорок, со лба к затылку тянулись две залысины, помятый костюм свидетельствовал о том, что сейчас у его обладателя тяжелые времена.

— Это ты? — спросил Горбунчиков.

— Я.

— От Наташки?

— Да.

Директор кинотеатра подбежал к Марине и уставился на нее виноватым, как у побитой собаки, взглядом.

— Вот значит, как, — пробормотал он. — Залетела, значит, Натаха.

— Залетела, — попыталась прикинуться сочувствующей Азарова.

— Два месяца ни слуху ни духу. Я уж и забывать ее начал. И телефон давно потерял. А тут надо же. Объявилась. Да еще с такой радостью.

— Да уж, радости здесь мало.

— А я-то тут при чем? Может, это кто другой?

— Может быть, — согласилась Марина.

Получив неожиданную моральную помощь, Горбунчиков сразу приободрился, распрямился, оправился и стал очень даже интересным господином, который вполне может заинтересовать самых притязательных женщин.

— Я даже не сомневаюсь, что не от меня, — стал он уверять Марину, беря ее под руку. — Натали что-то напутала. У нее всегда был ветер в голове. Мы еще разберемся.

— Так что, мне так ей и сказать?

— Нет! Что ты! Я же от помощи не отказываюсь. Все, что надо, сделаю. Главное, чтобы Маша не узнала.

— Маша — это ваша жена? — спросила Марина.

— Да.

Азарова решила сменить тему разговора.

— А у вас правда пожар был? — спросила она.

— Что? Ах, да! Был.

Марина широко раскрыла глаза и сделала вид, что невероятно удивлена.

— Правда?

Горбунчиков внимательно оглядел ее сверху донизу, остановил взгляд на стройных ногах, сглотнул и прошептал:

— Правда.

Могло показаться, что он даже горд, что у него случился пожар.

— Просто не верится. Я слышала по радио. И по телевизору показывали. А можно посмотреть?

— Конечно! Пойдем со мной. Горбунчиков взял Марину за талию и приблизился к ней совсем близко.

Так, почти обнявшись, они и вышли из его кабинета, прошли через приемную, Марина успела поймать на себе злобный и завистливый взгляд секретарши, и направились к кинозалу, в котором произошел пожар.

— Смотри, не запачкайся, — предупредил Горбунчиков, вводя Марину в зал.

На одной половине уже проводился ремонт, и о масштабах бушевавшего здесь пожара можно было судить по второй, близкой к экрану, половине зала. С первого взгляда было видно, что огонь бушевал именно там. Кресла, ковровое покрытие, звуконепроницаемая обивка — все это сгорело дотла. Потолок был черным от копоти и блестящим от расплавленного пластика. Помещение освещалось временными светильниками, от которых тянулись многочисленные провода, и директор и его спутница перешагивали их.

— Любишь кино? — спросил Горбунчиков, вдыхая запах Марининых духов.

— Обожаю.

— Когда откроемся, можешь приходить в любое время. Лучшие места — твои.

— Обязательно приду.

— Почему я тебя раньше не видел?

— Не довелось. Что-то мне нехорошо, — Марина покачнулась. Горбунчиков поспешил поддержать ее.

— Это от запаха. От запаха.

— Да, — простонала Марина и с томным вздохом положила голову Горбунчикову на плечо, — у меня голова кружится.

Она сразу уловила, как директор дрогнул всем телом.

— Давай выйдем отсюда, — пробормотал он. — Гарь, краска. Не лучшие запахи для молодой женщины. Сейчас попьем кофеечку, и тебе сразу станет легче.

Через десять минут Марина сидела в кабинете у Горбунчикова, пила кофе из маленькой чашечки и весело болтала.

— Ой, вы не удивляйтесь, что я так вот чуть не свалилась. Просто, как увидела все это, представила себе, как все горит, дымится, люди кричат, дети плачут, все рвутся к выходам, а они забиты толпой и несчастные погибают в огне и в дыму.

Горбунчиков вытаращился на Марину во все глаза.

— Ничего этого не было, дорогая! — воскликнул он. — Пожар начался утром во время первого сеанса. В зале находилось семь человек. Их сразу вывели. Никто не метался в огне и в дыму и не рвался к выходу.

Директор облегченно вздохнул и перекрестился:

— Господи, благодарю тебя за то, что это случилось не вечером, когда зал, как правило, набит битком.

— Больше всего на свете я боюсь огня, — продолжала щебетать Марина. — Когда я была маленькой, у меня в комнате чуть не случился пожар, я обогреватель за провод затащила к себе в кроватку на одеяло. Хорошо, что мама с бабушкой вовремя дым почувствовали, прибежали. Я даже не обожглась. Тогда обошлось. Потом, я раз ехала в поезде, так там первый вагон загорелся.

— Тебе прямо везет на пожары, — сочувственно вздохнул Горбунчиков, подсаживаясь к Марине. Одной рукой он приобнял ее за талию, другой подлил ей еще кофе.

— Это точно. Но это не удивительно, — махнула рукой Азарова. — У меня на роду написано — быть всегда рядом с огнем.

— На роду! — Горбунчиков даже поперхнулся кофе, чашка в его руке дрогнула, и несколько горячих капель попали ему на штаны. Он этого даже не заметил. — Что это значит?

— Все очень просто, — спокойно ответила Марина и тоже сделала вид, что не замечает внезапного волнения собеседника. — В моем гороскопе все несчастья и беды от огня и пожаров.

— В твоем гороскопе?

— Да. А что тут удивительного? Мне составил гороскоп очень хороший и опытный астролог. Там вся моя жизнь разложена по полочкам. Знаете, как интересно! И многое уже сбылось. Кстати, Наташе он тоже гороскоп составил. Я ее специально к нему сводила. Он, как только в ее карту заглянул, так сразу и сказал, что она ждет ребенка от любимого человека. Она сначала не поверила, но потом астролог как начал всю Наташкину жизнь рассказывать, да во всех подробностях, так она язык сразу и проглотила. Побежала к врачу. Ой, а про Наташку-то я забыла. Меня ведь к вам она послала. А чего это вы такой бледный?

— Кто? — выпучив глаза и хватаясь за сердце, прошипел Горбунчиков. — Кто?

— Что значит кто? Про кого вы спрашиваете? Здесь никого нет!

— Кто твой астролог? Как его имя?

— Мой астролог?