На что я ответила шепотом: "Да, правильно. Потому что все парни просто игнорируют девушку в кратчайших мини—юбках на работе".

На что Тина, конечно, не ответила. Поскольку мини—юбка Мидори выглядела просто супер, как и она сама. И каждый парень в комнате игнорировал ее. НЕТ.

А потом Майкл представил свою кардиоруку — которая была больше, чем я думала и все хлопали, и он опустил свою тёмную голову и посмотрел восхитительно скромно.

И тогда доктор Артур Уорд сделал ему сюрприз, предоставив ему почетную степень магистра в области науки. Просто, вы знаете, как бывает. Тогда все хлопали еще немного, и доктора Московитцы вышли на сцену с Наной и Лилли (Кенни — я имею в виду, Кеннет — ушёл обратно, пока, Лилли, наконец не дала ему сигнал присоединиться к ним, что он и сделал, после многих колебаний и маханий ему, и когда она, наконец, топнула ногой властно, как делала только Лилли, и это заставило людей засмеяться, даже тех, кто её не знал), и вся семья обнималась, и я просто ...

Я начала реветь. Реально.

Не потому, что у Майкла была новая подруга сейчас, или что-нибудь не так. Но потому, что это просто так приторно сладко — видеть их всех там обнимающихся, семью, которая, я лично знала, пережила столько, что родители Майкла и Лилли чуть не развелись и сейчас они снова вместе, и Лилли переживала, и Майкл поехал в Японию, так упорно трудился, и ...

... и все они были просто так счастливы. Это было просто так ... приятно. Это был прекрасный момент успеха и триумфа, чуда.

И там была я, следила за ними. Потому что я хотела использовать Майкла, чтобы получить что-то, да, для нужд моей страны, но я никак не заслужила. Я имею в виду, мы можем ждать, как и все остальные.

В общем, я почувствовала, что я это было вторжение в их личную жизнь, и что я не имела права находиться там. Потому у меня не было прав. Я была там по ложным причинам.

И пора уходить.

Я посмотрела на всех других девушек — кое-как могла видеть их сквозь слезы — и сказала: "Давайте уйдём".

— Но ты даже не поговорила с ним! — Тина плакала.

— А я и не собираюсь, — сказала я. Я знала, как сказать, чтобы это было так... по-принцессовски. Оставить Майкла одного. Он был счастлив. Ему больше не нужны сумасшествие, мои нервотрёпки и неприятности в жизни. У него есть сладкая, умная, элегантная Мидори в мини—юбке, или, если не она, то кто-нибудь такой, как она. Последнее, что ему нужно — это лгунья, пишущая любовные романы принцесса Миа.

У которой, кстати, уже есть бойфренд.

— Давайте улизнём по одной, — шепнула я. — Я пойду первой, мне нужно в ванную комнату, — я знала, что должна всё это записать, пока это еще свежо в моей памяти. К тому же, мне было нужно снова перекрасить подводку и ресницы, потому что я просто выплакала их все. — Я буду ждать вас ребята на Бродвее и 168.

— Это побег, — сказала Лана. Она очень зависит от своих чувств.

— Лимузин ждёт там, — сказала я. — Я возьму вас в Pinkberry. Я угощаю.

— Pinkberry, о мой зад, — сказала Лана. — Ты возьмёшь нас в Нобу.

— Хорошо, — сказала я.

Так что я пробралась сюда. Где я нанесла повторно свой макияж и пишу это.

Действительно, лучше так. Отпустить его. Не то чтобы он когда-либо действительно был моим, что могло бы быть, действительно, но... Ну, гораздо, гораздо лучшее то, что я делаю, и все это. Я уверена, бабушка не думает так. Но это на самом деле самый подходящий поступок для принцессы. Московитцы выглядели так счастливо! Даже Лилли.

А счастливой она никогда не была.

Я лучше пойду. Я думаю, что Ларс мог бы выстрелить в меня, если я заставлю его ещё ждать. Я...

— Эй, знакомые туфли.

О, нет!

Суббота, 29 апреля, 16.00, лимузин домой.

О, да.

Лилли. Это была Лилли.

В киоске рядом со мной.

Она сразу узнала мои туфли от Мэри Джейнс. Мои новые Prada, не те старые, на которые она беспощадно нападала несколько лет назад на своем веб—сайте.

Она подошла и сказала:

— Миа? Это ты там? Мне показалось, что я видела Ларса в коридоре...

Что я могла сделать? Я не могла сказать, что это не я. Это же очевидно.

Я вышла, там стояла смущенная Лилли:

— Как, ты делаешь здесь??

Я же так долго сидела в аудитории, где я могла придумать легенду на этот случай.

Большая Ложь Миа Термополис Номер шесть.

— О, привет, Лилли, Гретхен Вайнбергер не могла придти сюда сегодня и попросила меня написать статью о Майкле, — я даже достала из моей сумки приглашение Гретхен, что бы доказать мою колоссальную ложь... — Я надеюсь, с тобой всё в порядке.

Лилли моментально уставилась на пригласительное для прессы. А потом она уставилась на меня, точнее попыталась (потому что я все ещё выше её на шесть дюймов, особенно в моих платформах, даже при том, что она носит каблуки).

Честно сказать, мне не понравилось то, как она посмотрела на меня. Она до сих пор не верила мне.

Слишком поздно, я помню способ, которым Лилли могла проверить вру я или нет (потому что мой нос вспыхивает).

Однако, я практиковалась перед зеркалом, а также перед бабушкой, чтобы этого не происходило.

И бабушка говорит, что получается намного лучше. (Джей Пи тоже так говорит. Иначе он бы все понял, когда я сказала, что я не принята ни в один из колледжей. Не говоря уж о других моих неправдах.)

Я готова убить Лилли за то, что она рассказала ему про ноздри.

Иногда интересно, есть ли еще что-то из того, что Лилли не рассказала Джею Пи про меня.

Я была довольна тем, что Лилли не могла понять, что я вру. И как только убедилась, я добавила:

— Я надеюсь, ты не возражаешь, что я здесь. Я старалась не встречаться с тобой и оставаться на заднем плане в максимально возможной степени. Я знаю, что это — особенный день для тебя и вашей семьи, и даже для меня... я думаю, что Майкл теперь знаменит.

Последние слова были правдой, и я не беспокоилась о моих ноздрях. Лилли сузила свои глаза. На этот раз она не накрасила их черными тенями для век.

Я знаю, она сделала это специально для миссис Московитц, которая считает черные тени для век вульгарными.

Я думала, что она собиралась наброситься на меня.

— Ты на самом деле здесь только потому что пишешь статью для "Атома"? — спросила она твердым голосом.

Я никогда не концентрировалась на своих ноздрях сильнее, чем сейчас.

— Да, — сказала я. И так или иначе, это не ложь, потому что я планирую придти домой и написать статью на четыреста слов об этом.