В это время охранник бегом спустился по бетонированному пандусу. И на втором уровне обнаружил плавающую в собственной крови женщину. Вокруг уже собралась небольшая толпа.

— Здесь еще одна! — крикнул его коллега.

Охранник бросился к нему и, обнаружив вторую женщину, чье тело с развороченной грудной клеткой распростерлось между двумя автомобилями, с трудом подавил приступ тошноты.

Он кинулся к металлическому шкафу с надписью «Инвентарь».

— Помоги-ка мне, — крикнул он молодому коллеге.

Им потребовалось меньше двух минут, чтобы достать красно-белые складные металлические заграждения, которые обычно служат для ограничения зоны проведения работ. Охранник приказал молодому парню встать на стражу и никого не пропускать. «Ни под каким предлогом». Этот человек знал, что делает. Он бросился в другую сторону. По всей парковке разносились яростные гудки, на всех уровнях автомобили выражали свое недовольство от невозможности не то что выехать, но даже тронуться с места. Добежав до заграждения на выезде, старший охранник мысленно прикинул количество скопившихся машин — около двадцати. Сейчас прибудет полиция. Он вошел в свою будку и взялся за работу с того самого места, на котором ее прервал. Оплачивающие парковку автомобилисты спрашивали, что случилось, вроде бы слышались выстрелы, нет? Охранник отвечал уклончиво; сейчас было важно ликвидировать затор, да побыстрее, вот в чем срочность…

Полиции понадобилось немного времени, чтобы прибыть к парковке, но машине «скорой помощи» было не добраться до места, потому что повсюду без движения стояли рядами и непрестанно сигналили автомобили. Криминалисты на месте уже делали фотографии, начали опрашивать людей…

* * *

«Скорая» надолго не останется, это не ее работа; когда осмотр места происшествия завершится, на смену ей приедет труповозка.

Оказавшись наконец возле охранника, чтобы оплатить парковку, Матильда спрашивает:

— Что случилось?

— Убийство на втором уровне!

— Не может быть! Какой ужас!

— Да, ужас… Четыре пятьдесят, мадам…

* * *

В состоянии крайнего возбуждения, близкого к экстазу, Оччипинти с криком: «Шевелитесь, сейчас начнется резня!» — ворвался в кабинет Васильева. И в воодушевлении впихнул себе в пасть сразу две пригоршни пекана. С тех пор как пять месяцев назад ему официально было поручено дело Мориса Кантена, все кому не лень посетили его, если только не оттоптались на нем: секретные службы, общий отдел, министерство внутренних дел, органы юстиции, политики, тайные агенты, и каждый приходил со своим мнением, своими комментариями и в конечном счете пригвождал Оччипинти к позорному столбу за отсутствие результатов. И вот теперь у него в руках снова была ниточка: убийство на парковке в Пятнадцатом округе. Тот же тип оружия чрезмерно крупного калибра, что и в случае Кантена, тот же способ (одна пуля в область таза, другая — в горло); судья полагал, что совпадения служат основанием для того, чтобы отдел Оччипинти поспешил на место.

Им не потребовалось и двадцати минут, чтобы прибыть туда, где уже вовсю работали криминалисты. События на парковке произошли полтора часа назад, трупы только что увезли, но над впитавшимися в цемент пятнами крови полицейские протянули комиссару сделанные поляроидом моментальные снимки обеих жертв.

Оччипинти заглотил горсть арахиса.

— Хорошо, — со вздохом произнес он.

Непонятно, к чему это относилось: к фотографиям или к земляным орехам.

Судья ухватил его под локоть, и они отошли на несколько шагов от челяди.

Васильев услышал: «очень чувствительно», «я могу ошибаться» и «действовать быстро». Рутина. Он отступил в сторонку, попытался представить себе ситуацию. Начал он с молодой женщины, упавшей возле двери для пешеходов. Если судить по снимку, стреляли из очень крупного калибра и с очень близкого расстояния. Он вернулся. По его мнению, стрелок находился на противоположной стороне прохода.

В нескольких шагах отсюда, какая же дикость. Эти женщины были вместе? Нет, наверняка нет.

Васильев осмотрелся: полицейские пытались удалить зевак. Наиболее вероятно, что стрелок или стрелки пришли пешком и ушли так же. Возможно даже, что они воспользовались дверью запасного выхода, которую достаточно толкнуть изнутри. Приехать в автомобиле на парковку, чтобы прикончить двоих человек, — это чистое самоубийство: не иметь твердой уверенности, что сумеешь выбраться, подвергать себя риску быть схваченным там еще с оружием, которое будет обнаружено, если станут обыскивать машины.

Так что его мнение: один или два стрелка, прибывшие и ушедшие пешком.

Сумки обеих женщин дали возможность определить их личности. Беатриса Лавернь, двадцати трех лет, студентка факультета права. Раймонда Орсека, сорока четырех лет, продавщица в обувном магазине торговой галереи. Все свидетельствовало о том, что она оказалась здесь случайно. Васильев задумался, почему необходимо было прийти на парковку торговой зоны, чтобы убить студентку факультета права.

Первые прибывшие коллеги провели стандартную процедуру опроса свидетелей, но в подобном месте, где люди постоянно входят и выходят, собрать информацию практически нереально.

Васильев оставил перешептывающихся судью и комиссара и поднялся к будке оплаты. Там после прохода автомобилей через кассу полицейские в форме продолжали переписывать их номера и данные водителей.

Разумеется, это было совершенно бесполезно, лучше бы они оказывали помощь в другом месте, но Васильев не имел полномочий им об этом говорить.

Он вошел в будку оплаты, где священнодействовал начальник охраны. Казалось, этот пятидесятилетний мужчина состоит из сплошных прямых углов: лицо, плечи, ладони.

— Кто-нибудь может вас сменить? — спросил Васильев.

— Сейчас нет, но я вас слушаю.

Инспектор уселся на единственный имеющийся стул, а охранник продолжал принимать талоны и давать сдачу.

— Где вы были, когда раздались выстрелы?

— Здесь.

— Сколько было времени?

— Десять часов две минуты. (У вас нет десятки?) Время отмечается на талонах, так что неизбежно…

— Вы не заметили ничего странного, когда спустились?

— Тачки, вот и все. Это то, что обычно видишь на парковке… (Шесть пятьдесят, мадам, спасибо.)

Васильев не понял, было ли это шуткой.

— Вы закрыли въезд?

— Конечно!

Если был только один стрелок, то очень возможно, что, несмотря на риск оказаться запертым здесь, он приехал на машине… А значит, был одним из первых, кто покинул парковку. Если ему удалось уехать до прибытия полиции, что более чем вероятно, мы его точно потеряли.

— Здесь нет камер наблюдения?

— Вроде бы нет, это слишком дорого. Начальство считает, что ему все очень дорого, даже наши зарплаты. (Восемь шестьдесят, спасибо.)