На следующий день, 6 октября, мы узнали, что половина дивизии и все ее тылы не проскочили Брянска. Немецкие войска разрезали дивизию на две части. Мы оказались в окружении, без боеприпасов и продовольствия.

Среди солдат ходил слушок (а скорее, все просто надеялись), что днем отдохнем, что на день мы вынуждены будем где-то затаиться, чтобы не быть разбитыми с воздуха. Но надеждам не суждено было сбыться. День был пасмурный. Облачность низкая. Погода нелетная. И, видимо, командование решило оторваться от противника.

За первые 36 часов движения нам дали только полуторачасовой отдых. И то скорее лошадям, чем людям. Они совсем выбились из сил, то и дело останавливались, отказывались тянуть постромки. Только удары плеток, а иногда и палок заставляли безотказных в других условиях животных выкладывать последние силы. Во время отдыха солдаты должны были найти способ накормить лошадей. Голодные лошади поедали хвою, оставшиеся на кустарниках листья, сухую, жесткую, как щетка, рыжую траву. Солдаты тоже все пробовали на вкус и съедобность – и кору деревьев, и траву, и корневища болотных растений. Курящие искали, что годится для самокруток. Потом, уже позже, всеми было признано, что самым изысканным блюдом является корневище осоки. Затем папоротник и кора ольхи. В закрутки курильщиков шли листья ольхи.

Если днем было еще терпимо, то на вторую ночь стал невыносимо одолевать сон. Солдаты засыпали на ходу, падали в грязь под ноги сзади идущих. При малейшей остановке колонны люди падали на обочины дороги и тут же засыпали мертвым сном. Те, кто имел лошадей, все реже садились в седло. Стоило только вставить ноги в стремена, как слипались веки. Опасаться, что лошадь увезет не туда, куда движется колонна, не приходилось. Опасность была в другом. Уснувший всадник падал с седла. Падал вниз головой, и при падении можно было сломать шею. К счастью, в нашем дивизионе таких случаев не было. А вот случаи, когда всадники падали с седла на мерзлую землю и не просыпались, бывали довольно часто.

Но солдат на то и солдат, чтобы находить выход из любого положения. Уже на вторую ночь пути можно было видеть, как за повозками, двуколками и заръящиками выстраиваются хвосты спящих на ходу солдат. Кто-то брался за заднюю грядку повозки, за него брался другой, третий и так далее, и все спали. Скоро такой метод сна был широко внедрен во всех подразделениях. Хвосты стали длиннее. За некоторыми повозками уже тянулось по два хвоста. Стали использовать для этого и пушки. Но за ствол пушки держаться нельзя, поскольку его на неровностях сильно подкидывает. Может и убить. К стволу пушки привязывалась веревка, за нее и держался первый, а за ним вся цепочка. Стали использовать для этого и верховых лошадей. Поводья забрасывались на луку седла. Всадник брался за стремя и спал на ходу. С другой стороны тоже кто-то пристраивался – у седла ведь два стремени.

В эшелонах, проскочивших в ловушку окружения, перевозились подразделения, базирующиеся на лошадиной тяге, но каким-то образом в наш эшелон попала автомашина с боеприпасами зенитного дивизиона. И если лошади с помощью солдат как-то тянули пушки и повозки, то автомашина застряла в грязи на первых же километрах пути. Чтобы снаряды и машину не захватил противник, начальник штаба дивизии, он же исполняющий обязанности командира дивизии, полковник Сиязов послал группу разведчиков и саперов машину взорвать. Вернувшиеся с задания разведчики рассказывали, что немцы не стали нас преследовать. Противника разведчики в лесу не встретили. Машина была заминирована и взорвана. Обошлось без приключений.

День провели, затаившись в лесу. Место было подобрано со вкусом. Сосновый бор, не тронутый топором лесорубов. Укрытие с воздуха хорошее. Кроны деревьев как пологом укрывали рассредоточенные подразделения. Промокшая от снега песчаная почва подсохла. Совсем рядом журчал ручеек. Выбившиеся из сил солдаты устраивались на отдых. Конники – солдаты, имеющие лошадей, – кормили своих верных друзей ветками деревьев. Вокруг старшего сержанта Дрегалова собралась группа разведчиков. Шел разговор, где найти что-нибудь «заморить червячка». Предложения поступали самые разные. Все они подпадали по тем временам под военный трибунал. А если учесть, что мы находились вне зоны действия законов, то можно сказать, под расстрел на месте преступления. Но есть все равно надо. Без питания солдат не солдат. А мы хорошо себе представляли, что впереди не одни сутки тяжелого изнурительного пути. Кроме того, мы знали, что нам никто не разрешит бросить боевое оружие и военное снаряжение. Нужны силы, но надо еще и утолить мучительный голод.

Принимается решение: три человека тайком отправляются на поиски продовольствия. Приказ старшего сержанта – по возможности не иметь контакта с населением, а тем более с немцами. Никакого насилия и воровства. Не попадать на глаза своему начальству. Лучший способ приобретения съестного – поискать на полях неубранный урожай. Предпочтение отдавать картошке, но должны знать, что годится все. Выбрали самых находчивых и выносливых. Пошли рядовые Сидоренко и Кусов. Возглавил группу ефрейтор Пронюшкин. Нам оставалось ждать своих товарищей.

День выдался хороший, было сухо и относительно тепло. Каждый из нас старался сохранить силы и больше находиться в покое. Те, кто участвовал в организации похода за продуктами, поглядывали на север, куда ушли добытчики. Время тянулось мучительно медленно, а день уже клонился к закату.

Наконец поступила команда «Приготовиться к движению!». Колонна двинулась в путь. Надежда на долгожданный обед пропала, зато появилась тревога за товарищей. В течение дня не возвратились – значит, что-то случилось. А если ничего не случилось и они в безопасности, то как они нас найдут? Наш маршрут никому не известен и пролегает по бездорожью лесов и болот. Мы даже направления своего движения не знали. Двигались то на север, то на юг.

На рассвете вышли на оканавленную с двух сторон лесную дорогу. Кроны ольхи сомкнулись над дорогой, образуя узкий просвет. Канавы сухие, полузаросшие мелким кустарником. Дорога идет с легким уклоном в сторону движения. Лошади после долгой ночи преодоления болот и разбитых лесных дорог идут бодрее. Солдаты уже присматривают место для дневного отдыха. Колонна остановилась, и люди стали устраиваться по канавам отдохнуть.

Впереди нашего взвода, метрах в двадцати, на обочине дороги собралась группа солдат. Подошли и мы. Дрожь пробежала по телу. В канаве лежали трупы наших солдат. Сердце сжалось от увиденного – наши братья по оружию. Судя по еще не тронутым разложением лицам, они еще вчера, так же как и мы, шагали по дорогам войны. Прошло столько лет, а меня не покидает вопрос: кто мог расстрелять этих солдат? Признаков бомбежки видно не было. Не могли здесь оказаться и немцы. Они тогда шли только по шоссейным дорогам. В 200–300 метрах от убитых солдат мы увидели четыре брошенные гаубицы без замков и один легкий танк.

Прошло еще двое суток пути. Днем в летную погоду прятались в лесу. Ночью и в ненастную погоду – тяжелый изнурительный путь. Теперь нас, кроме голода и холода, еще мучил вопрос: где наши товарищи? Что с ними случилось? Прошло трое суток, как мы их отправили с надеждой, что они нас накормят. Надежды не оправдались. Сегодня утром неприятные новости. Ночью на переходе исчез лейтенант – начальник штаба дивизиона. Все без исключения, знавшие начальника штаба, безапелляционно заявили, что он немецкий разведчик.