Его руки уверенно двигались в такт, пальцы будто жили своей, отдельной жизнью – знали, что нужно делать. Рейден закрыл глаза и полностью растворился в своих эмоциях, он не хотел думать, только чувствовать.

Дальше были пылкие «объяснения», чуть позже трогательный плач. Но нет, Рейден понимал, что все это не всерьез, что это игра, что это для настроения – такие вещи только сильнее возбуждали его. На секунду в торопливые реплики вторгся пронзительный мотив страха, воображение разыгралось еще сильнее. Рейден понял, что близится неизбежная развязка.

Концовка получилась как будто с заиканием, паузы разрывали отдельные слова. В непосредственной близости к финалу по-прежнему сохранялся возбужденный тон. Отдельные громкие звуки даже соседи, наверное, слышали через стенку. Акт завершился шумно, эффектно, но без нарочитого стремления к каким-то высоким драматургическим целям.

Рейден еще некоторое время не хотел открывать глаза, он прислушивался к себе, к своим ощущениям, ему нравилась тишина, которая окутывала его теперь. Он еще немного посидел в кресле, а потом подошел к компьютеру и включил «Свадьбу Фигаро» Моцарта заново, чтобы еще раз испытать все эти эмоции.

Рейден не так часто слушал классику. Точнее, вообще почти никогда не слушал. Но сегодня он проснулся со стойким ощущением того, что хочет вспомнить самые известные сочинения Вольфганга Амадея. На работу торопиться не было необходимости – субботний день. И Рейден, не умывшись, не позавтракав и даже не одевшись, скачал «The Best Of…» этого композитора.

В детстве родители заставляли его ходить в музыкальную школу. Целых семь долгих лет бедный мальчик мучился, он ненавидел свою скрипку, у него не получалось играть. Получив диплом об окончании, он убрал инструмент на антресоли и не доставал его ни разу. Хотя нет, все-таки вынул как-то пару лет назад, по-настоящему соскучился, действительно захотелось сыграть. Но руки не слушались, были как деревянные, почти все навыки забылись, и Рейден плюнул.

Самое ужасное воспоминание о музыкальной школе было связано с несколькими месяцами, кажется, классе в третьем или четвертом, когда ходить на сольфеджио приходилось не после общеобразовательной школы, а до. То есть к шести утра! Преподавательница была законченным «жаворонком», да и не могла в другое время.

Сегодня он впервые осознал, что в глубине души благодарен своим родителям за то, что те заставляли ходить его в ненавистную музыкалку. Сегодня, будучи 24-летним взрослым мужчиной, он слушал Моцарта и понимал его. Мог объяснить, что происходит, мог трактовать, мог даже вспомнить музыкальные термины. Но главное, имел возможность объяснить своим эмоции, а не просто испытывать их.

И еще только сейчас он пришел к неожиданному выводу: любимые им направления музыки – панк и рок – произошли, похоже, от Моцарта – очень многие элементы были похожи. Этот композитор был прародителем панка, кто бы мог подумать!

Поток мысли прервал звук смс. Рейден лениво взял телефон. С незнакомого номера кто-то писал: «Иллюминатор глаза поможет».

«Что это еще за бред?» – подумал он и откинул телефон, не желая сейчас решать этот вопрос. Размышления о Моцарте были куда приятнее.

Но выкинуть из головы глупое сообщение никак не получалось. Ему захотелось позвонить кому-нибудь прямо сию секунду и поделиться своими выводами относительно классики и панка, рассказать про анонимное глупое послание и просто поболтать. Удивительно, но первым, кто пришел ему в этой связи в голову, была Ворона.

«Почему бы и не набрать ее? – подумал Рейден. – Уже больше 12 часов. Тем более мы сейчас связаны общим делом, пусть и находимся по разные стороны баррикад. По-моему, позвонить Вороне – вполне уместно и прилично».

Но Ворона не взяла трубку.

«Наверное, еще спит, суббота ведь, – подумал Рейден. – Может, обиделась за то, что я «сделал» ее в первом же испытании».

Рейден накинул халат и побрел умываться. Но какое-то новое для сегодняшнего дня щемящее чувство появилось у него. Это было неприятно и непонятно.

«Что, если она просто не хочет со мной разговаривать, – пытался понять Рейден. – Это вполне объяснимо: в прошлом я сделал ей больно, а теперь у каждого из нас своя жизнь, у нее даже есть молодой человек. Я бы даже сказал – очень-очень молодой человек. Но ей тем не менее нет до меня никакого дела. И я не имею права врываться в ее утро своими телефонными звонками».

Рейден поставил на плиту турку с кофе и рассеянно смотрел на узорные медные ободы. Иллюминатор, глаза, кто-то кому-то помогает.

«Это странное анонимное сообщение не могла она послать? Вообще, может, все это как-то связано с ней?» – Мозги Рейдена и кофе начинали потихоньку кипеть.

«Нашел! Это от Алика! Новое задание! – наконец догадался Рейден. – А она наверняка давно все поняла и опередит меня. Но что значит этот «иллюминатор»?

Рейден побежал в комнату, снова открыл «Входящие». Перечитал: «Иллюминатор глаза поможет».

«Может, какой-то бинокль поможет твоим глазам, когда ты смотришь в иллюминатор? Но разве под водой используют иллюминаторы?.. Что же это может быть? Я не знаю ни одной подводной лодки среди московских сталкерских объектов. Алик, конечно, безумец, но вряд ли он стал бы отправлять нас в Питер». – Рейден расхаживал по своей пятиметровой кухне. Шаг вперед – разворачивался – шаг назад.

Ему стало тесно думать. Он вышел в коридор.

«Почему слово «поможет» никак не согласовывается с остальными словами? Если было бы «глазам», а не «глаза», может, что-то бы и прояснилось. Хотя что? Алик-алкаш вполне способен опечататься». – Рейден рванул на кухню: судя по звукам, кофе убежал.

Так и есть. Он выключил газ, снял турку и рассеянно стал тереть плиту. Ребус не давался, Рейдена это бесило, но он ничего не мог поделать. Налил в чашку остатки кофе, добавил сахар, подлил молока. В этот момент перезвонила Ворона.

– Прости, не могла говорить. Как ты? – голос был очень дружелюбным.

– Это ведь от Алика – «иллюминатор, глаза, поможет»?

– Ага.

– Та догадалась?

– Да. А ты разве нет? Это же очень просто.

– Не могу…

– Рейден, это игра. Я тебе не скажу.

– Не говори. Все должно быть по-честному. Постараюсь сам догадаться… Как ты, Ворона? Не слишком расстроилась вчера?

– Ну что ты, это же игра. Игорь больше меня расстроился, – соврала Ворона. – А ты как? Очень радовался своей победе в первом раунде?

– Ну что ты, это же игра, – соврал Рейден. – Я пойду думать, пожалуй.

– Удачи!

«Что же я за сталкер такой, который не может разгадать такую простую загадку, которую даже какая-то рыжеволосая девчонка, как орешек, расколола», – укорял себя Рейден.

День его прошел как-то напрасно, все валилось из рук, в голове сидел «иллюминатор», ни одно дело не делалось. Примерно в семь вечера Рейден обнаружил себя, вот уже четыре часа тупо сидящим «В Контакте» и бездумно клацающим по страничкам своих одноклассников. Надо отметить, профайл Вороны он уже изучил вдоль и поперек, знал чуть ли не наизусть каждую идиотскую запись на стене.