На неряшливо разложенной кровати лежала раздетая женщина, едва лишь прикрытая измятой простыней. Та самая красавица аристократка.

Антон смотрел и думал про ее дочь, про мужа, к которому они ехали. Ему вспомнились слова Анны, сказанные на прощание. Все стало ясно — и ее насмешка, и брезгливость. Она знала, куда и зачем собирается команда, и презирала это. Антону вдруг стало нестерпимо стыдно, что Анна, которую он считал воплощением женственности, чистоты и обаяния, заранее представляла себе все эти мерзости.

«А ну и черт с тобой, — зло подумал Антон. — Таскай к себе Сергеева, а я буду заниматься, чем хочу. Сами виноваты, что довели меня до такого...»

Несмотря ни на что, его влекло к лежащему перед ним телу. Женщина спала и была совсем доступна. Она даже не увидит его и не запомнит лица. Стоит только подойти...

Антон сделал шаг вперед. Потом еще. С каждым шагом становилось все легче, инстинкты захлестывали его все сильней, изгоняя стыдливость. Сердце стучало, предвкушая соблазнительную низость...

И вдруг женщина открыла глаза. Она сдвинула ногой влажную мятую простыню и приподняла голову.

— О-ох... — пьяно простонала она. — И ты еще...

Антон резко развернулся и вылетел на улицу, захлопнув за собой дверь. Ему хотелось убежать, спрятаться или даже изменить внешность. Женщина посмотрела на него, она видела его лицо, знала, зачем он пришел! Это было настолько отвратительно, что Антон трясся, как маленький мальчик, которого застали за подглядыванием в женской бане.

Прежде чем вернуться в ресторан, он постоял немного, прислонившись к стене и глядя на звезды. Прохладный ночной воздух возвращал силы и ясность мысли. Антон немного успокоился.

«А может, вернуться, чтоб потом не жалеть?» — подумал он. Но едва лишь вспомнил эту полутемную комнату, запах пота и пьяное мычание женщины, как все желания ушли сами собой. Он открыл дверь ресторана.

Все уже собрались вместе. Гоблин и Обжора сидели очень довольные и наперебой обсуждали подробности своего «знакомства» с шоферами в кожаных жилетах. Самих же шоферов в зале не было.

Антон подошел и сел рядом.

— Так быстро?! — воскликнул Сержант.

— А что ж ты хочешь! — ухмыльнулся Печеный. — Человек столько времени живой бабы не видел. Сейчас пропустит еще рюмочку и по второму разу побежит.

— Никаких вторых разов! — запротестовал Гоблин. — Теперь наша очередь. Зря мы, что ли, с Обжорой кровь проливали?

— А что ж вы дурью маялись, пока мы тут за вас отдувались, супружеский долг исполняли? — захохотал Сержант.

— Ничего не знаю, я пошел, — сказал Гоблин, вскочил и засеменил к выходу.

Он едва лишь открыл дверь, как вдруг раздался какой-то страшный стук, и Гоблин отлетел обратно, рухнув на пол. Он так и остался лежать, а в дверях показались те самые пузатые шофера. Но теперь их было не двое, а пятеро, а в руках они держали какие-то черные палки — то ли резиновые дубинки, то ли монтировки.

На мгновение все оцепенели, а затем повскакивали из-за стола. Антон тоже поднялся, понимая, что именно сейчас начнутся настоящие неприятности. Шоферы ринулись на врагов, не обращая внимание на трещащую под ногами мебель и крики посетителей. Самурай, не теряясь, выскочил вперед всех и шарахнул в голову одному из нападающих попавшийся под руку стул. Тут же завязалось побоище — какое-то молчаливое, бешеное и быстрое. Все получилось само собой: Антон не успел даже решить, как себя вести, а ему уже пришлось от кого-то отбиваться, уворачиваться от свистящей в воздухе палки, отпрыгивать, пятиться... Он не хотел никого бить или увечить, но нужно было как-то остановить этого человека, отобрать у него оружие, успокоить.

Поэтому Антон постарался отбросить на время свою гуманность, схватил со столика бутылку и швырнул ее в голову свирепо сопящего шофера. Тот увернулся — доли секунды хватило, чтобы выйти на нужную позицию и остановить его полновесным ударом под ребра. Дубинка сама выпала из рук противника. Антон хотел добить его, ударив ребром ладони в шею, но в последний момент пожалел...

В поле зрения появилось раскрасневшееся лицо Самурая.

— Уходим! — крикнул он. — Там милиция...

Антон обернулся. Возле входа несколько офицеров дорожно-патрульной службы уверенно и очень профессионально рассекали враждующие стороны. Никто им особенно и не сопротивлялся — у всех хватало ума не драться с милицией.

Антон двинулся прямо за Самураем, видя только его спину. Самурай выбрал кратчайший путь: бросил стул в окно и выскочил наружу, не обращая внимание на оскалившиеся стекляшки.

На улице навалилась неестественная и непривычная тишина. Они быстро пробежали к автобусу, прячась за заполнившими стоянку машинами, и влезли в салон. Водитель, очнувшись от дремы, полез за сигаретами.

— Едем, что ли?

— Сейчас, — сказал Самурай, с тревогой глядя на вход в ресторан. — Остальных надо подождать.

Откуда-то появились Печеный с Гоблином. Оба тяжело дышали и тихо переругивались. Гоблин сразу скорчился в кресле, обхватив себя руками, и застонал:

— Бедная моя голова...

— Обжору и Сержанта прихватили менты, — хмуро сообщил Печеный. — Будем ждать?

Антон повернулся к окну. Из ярко освещенных дверей ресторана выбирались потревоженные посетители. Через некоторое время на крыльце показался командир милицейского патруля. Вместе с ним были двое каких-то людей в штатском. Антон напряг зрение: да это же те самые «бизнесмены» из джипа, про которых он уже успел забыть. Они постояли несколько минут, поговорили с офицером. Патрульный махнул рукой и направился к своей машине, стоявшей неподалеку и озарявшей окрестности включенной мигалкой.

Через несколько минут из дверей вышли Обжора и Сержант, не спеша пересекли площадь автостоянки и ввалились в автобус.

— Ну что, повеселились? — беззлобно спросил Печеный. — Дети малые.

— Ничего, нормально погуляли! — оптимистично заявил Обжора. — Вот только Гоблину опять по кепке досталось. Вечно ему достается — судьба такая...

— Ничего не досталось, — пробурчал Гоблин. — Задели один раз... Зато я этому усатому все брюхо отмолотил, ему теперь ни один хирург кишки не развяжет.

Автобус тронулся и, быстро набирая скорость, помчался по шоссе. Кто-то открыл окно, и в салон ворвался свежий воздух.

— Почему вас отпустили? — решился спросить Антон у Обжоры.

— Потому что кишка у них для меня тонковата! — заявил Обжора. — Я все, что угодно могу делать, а они мне — только пальчиком грозить.

— Ладно, не выпендривайся, — осадил Сержант. И повернулся к Антону: — Просто нас никуда не выпустят без прикрытия. Оно следит, чтобы нас никто не обидел. И чтоб мы слишком сильно никого не обидели. Они всегда рядом, просто их не всегда видно. Знай на всякий случай.

— Те ребята в пиджаках — и есть прикрытие?