Мгновение – и я уже смотрю на офигевшие лица вояк, в руках которых зажаты инструменты, которыми они стену ковыряли. Четверо их было, больше видимо не удалось разместить их так вдоль стены, чтоб они друг друга кирками да ломами не покалечили. Этот первый ряд и перечеркнула Настя очередью из своего пулемета. И когда военные попадали на бетонный пол, резанула второй. По тем, кто кучковался у стены, наблюдая за работой товарищей. За девять секунд – девять трупов, по секунде на каждого. Только что были живые люди, и вот уже валяются в лужах крови куски мертвого мяса, почти рассеченные надвое пулями. Везучие люди. К ним Сестра пришла быстро, они поди даже и понять ничего не успели. Отличная смерть! Мне б такую, когда дело дойдет до путешествия в один конец.

Это у меня всегда так – как бой, так в голову философия всякая лезет. Нормальное явление. У кого-то ярость в башке клокочет как дело до стрельбы доходит, кто-то страх глушит воплями, ту ярость имитирующими. А у меня в черепе философские размышления бродят неспешно, словно зомби, бормочащие себе под нос всякую чушь.

Правда, хоть и раздражает меня эта особенность моего организма, но делать свое дело она мне не мешает. Пока Настя короткими очередями добивала раненых – правильная тема, ибо любой раненый, разозленный фактом своего ранения, имеет свойство из последних сил выстрелить в тебя – я скользнул налево, к выходу. И двумя одиночными выстрелами разнес голову и грудь бегущему мне по лестнице навстречу автоматчику в легком бронекостюме, лишний раз убедившись, что АШ-12 на коротком расстоянии оружие страшное в своей мощи.

– За мной! – рыкнул я, бросаясь вверх по ржавым ступенькам. Даже если ты упакован в супернавороченный экзоскелет, эффект внезапности никогда не помешает.

Он и не помешал.

Те военные, что прохлаждались снаружи, вряд ли ожидали, что прямо на них из-под земли выскочит эдакая фантастическая серебристая фигура с мегаубойным автоматом в лапах, и примется выкашивать их короткими очередями словно сорную траву.

Правда, с очередями я слегка просчитался. Не успел привыкнуть к тому, что магазин у автомата всего на двадцать патронов. Поэтому хватило его ненадолго. Но тут Настя помогла. Вовремя подоспела и поддержала из своего пулемета. Рудик тоже подключился, причем завалил двоих, которые надумали атаковать нас с тыла.

Не обошлось и без неприятностей.

Один из военных перед смертью успел резануть по мне очередью из своего «калаша». Первая пуля ударила меня в грудь, вторая в плечо. Неприятное конечно ощущение, будто кулаком в тушку ткнули два раза. Но не сказать, чтобы очень сильно, хотя, конечно, качнуло меня назад. В общем, пережить можно, костюм свою задачу выполнил на «отлично». Что не могло не радовать.

В общем, через минуту площадь перед подземным убежищем была завалена трупами разной степени изуродованности. В этом плане опять мой АШ-12 отличился. Там рука отстреленная валяется, а вон там половинка головы, из которой на асфальт, словно из чаши, лениво вытекает белесо-кровавая жижа. Но тут уж ничего не попишешь, война есть война, которая в Зоне, похоже, никогда не прекратится.

– Ну что, куда теперь? – поинтересовалась Настя, доставая из рюкзака новую коробку с патронами.

– Теперь… – начал было я, тоже примыкая новый магазин к автомату.

И не договорил.

Потому, что увидел…

Он неожиданно появился в окне здания напротив. Только что не было никого – и вот, нарисовался. Боец в такой же униформе, как и те, которых мы только что так эффективно и эффектно перестреляли. Раненый, с большим кровавым пятном на боку. Но не с автоматом в руках, как остальные, а с гранатометом РПГ-7 на плече, снаряженным копьевидным кумулятивным выстрелом, который ни с каким другим не спутаешь.

В такие мгновения осознание происходящего обостряется нереально. Только что ты со своими товарищами эдак снисходительно ухмылялись про себя, празднуя легкую победу – и вдруг вот оно, поражение, смотрит на тебя из окна через оптический прицел, и палец уже выжимает спуск. А ты ничего не успеваешь сделать, потому что автомат у тебя в одной руке, магазин – в другой, и для того, чтобы привести оружие в боевое положение, тебе нужна секунда.

Всего одна.

Которой у тебя нет…

И у друзей твоих тоже нету ее потому, что Настя еще не сменила пустую ленту на полную, а Рудик вообще беспечно закинул свой «Вихрь» за спину…

Время замедлилось – так всегда бывает перед смертью, я точно знаю. Гранатомет дернулся в руках военного, белесый дым окутал его – и тут я понял: выстрел летит не в меня…

В Настю.

Ту, которая в самом начале затеяла всю эту заваруху со стрельбой по военным. И этот, с гранатометом, похоже, и есть часовой с крыши, которого кио срезала первой очередью. Тот самый пулеметчик, нашедший способ отомстить.

Я дернулся было, чтобы толкнуть Настю, понимая, что уже не успеваю ничего сделать…

Но Рудик оказался быстрее.

Я лишь успел заметить серебристую хвостатую молнию, мелькнувшую в воздухе.

А потом раздался взрыв, швырнувший меня на асфальт словно пушинку…

Страшный удар затылком на мгновение лишил меня сознания. Но бронекостюм и на этот раз оказался на высоте. Думаю, если б его не было, от моей головы осталась бы лишь клякса, расплывшаяся по асфальту. А так я получил лишь встряску, сравнимую с легким нокдауном. Который не помешал мне приподнять голову и увидеть, как гранатометчик вставляет в свой РПГ новый выстрел.

Взрыв вышиб из моих рук и автомат, и магазин. Но тяжелый РШ-12 остался висеть у меня на поясе. Времени подниматься на ноги не было, поэтому я выхватил револьвер из кобуры и начал стрелять. Не прицельно. А так, как я умею. Посылая не пулю, а всего себя во врага, который только что убил твоих друзей. Я не сомневался, что Насти и Рудика больше нет. Потому что никакая броня не выдержит прямого попадания кумулятивной гранаты, созданной для уничтожения танков.

Я почувствовал всем телом, как частичка меня, вылетевшая из ствола РШ-12, оторвала плечо гранатометчика, отчего он волчком крутанулся на месте. Но я не дал ему упасть, ударив во второе плечо. Да, он имел право на месть, но и я сейчас был в своем праве. Так что я просто хотел оторвать руки, убившие моих друзей.

И я сделал это.

От второго удара безвольное тело гранатометчика отлетело куда-то в глубь здания. Но оно мне было больше неинтересно. Он совершил то, что хотел, и я сделал то же самое. Больше мы ничего друг другу не должны.

Я попытался встать на ноги. Получилось со второго раза, спасибо системе стабилизации, которая нехило так помогла, когда меня качнуло назад. Нокдаун-то оказался более серьезным, чем я подумал вначале. Но – плевать, бывало и хуже. Я сунул пистолет в кобуру…

И увидел.

Настя лежала на спине, словно безжизненная, сломанная кукла. Пулемет валялся рядом с ней, а на ее груди расплывалось большое черное пятно, воняющее так, как может вонять только сгоревшая кровь.