Садху Натанананда

Тогда как Кавьяканта Ганапати Муни был колоссом, Садху Натанананду можно сравнить с черепахой из сказки о зайце и черепахе. Невероятный духовный гигант, он вырос из обычного учителя начальной школы в человека глубокой мудрости и понимания. Садху Натанананда — составитель Духовного Наставления, одной из самых важных книг для духовных ищущих.

Этот скромный учитель изучал Рамакришну Парамахамсу, Свами Вивекананду и писания. Он понял, что только посредством руководства настоящего наставника он сможет в совершенстве познать, что есть истина. Поэтому он стремился найти гуру. Его друзья рассказали ему о молодом аскете на горе Аруначала, который может его направить. Натеша Мудальяр, как его тогда звали, приехал к Бхагавану в Скандашрам и сел рядом с ним. Так как он был хорошо знаком с писаниями, он полагал, что должен говорить только после того, как с ним заговорит гуру. Однако, Бхагаван очень редко говорил, если никто не задавал ему вопросов. Проведя несколько часов с Бхагаваном в молчании, Мудальяр пришёл домой разочарованный. "Может быть, он вовсе не святой", подумал он. "Пойду к другим святым". Он посетил множество других святых и мудрецов, но вернулся ни с чем. Друзья укоряли его: "Почему ты бросил? Иди снова к Бхагавану!" Он начал писать письма Бхагавану, моля, чтобы тот пролил на него свою милость. Он даже послал заказное письмо, где писал: "Если вы не даруете мне свою милость, я умру нереализованным. В своём следующем рождении я буду снова просить вашей милости, и вам придётся родиться ещё раз, только чтобы дать мне реализацию. Но вы могли бы дать её мне прямо сейчас!"

Бхагаван явился ему во сне и сказал: "Ты требуешь от меня милости. Сперва ты должен почтить Господа, сидящего на быке". В его маленькой комнатке на стене висела картина. На ней был изображён Господь Шива, сидящий верхом на Нанди, своём быке. Натанананда поклонялся изображению в течении нескольких дней, но это не принесло ему удовлетворения. Он поехал в Тируваннамалай и пошёл в храм Аруначалешвара. "Возможно, Бхагаван во сне направил меня сюда", думал он. На этот раз некоторые люди пытались его отговорить: "Не ходи к этому молчаливому аскету. Он не будет говорить с тобой!" Однако, он был серьёзным, настойчивым человеком. Настолько, что даже Муруганар замечал, что суровость была оружием Натанананды.

Не оставляя надежды, этот школьный учитель снова пошёл к Бхагавану и молил: "Бхагаван, я хочу переживать вашу милостивую мудрость. Будьте добры, исполните мою просьбу!" Бхагаван глядел на него целых пятнадцать минут. Когда Бхагавану задавали вопрос, он обычно не отвечал немедленно. Вместо этого он подготавливал вопрошающего молчанием и только потом давал ответ, так что вопрошающий получал его как прямой опыт. Бхагаван был больше заинтересован в человеке, чем в вопросе. Пристально глядя на Натанананду, он сказал: "Это тело напротив меня желает получить милость, или это сознание внутри него? Если это сознание, разве не считает оно себя телом и создаёт этот запрос? Если это так, позвольте сознанию прежде всего распознать собственную природу. Тогда оно автоматически распознает Бога и милость. Эта истина может быть реализована прямо здесь и сейчас". Волна за волной чистого блаженства пульсировала сквозь Натанананду, и он много часов пробыл в присутствии Бхагавана. Он был благословлён его взглядом милости.

Натанананда однажды сказал мне, что даже взгляд Бхагавана не смог полностью реализовать его, и что были ещё остаточные тенденции, несмотря на то, что он вёл сугубо аскетический образ жизни. Однажды он сидел в присутствии Бхагавана, когда Кавьяканта Ганапати Муни и другие учёные преданные говорили с Бхагаваном на санскрите об индуистских писаниях. Чрезвычайно удручённый, что не может понять ни слова об обсуждаемых высоких предметах, он сидел молча, и слёзы катились по его щекам. Когда он открыл глаза, все уже ушли, остался только Бхагаван. Бхагаван сострадательно посмотрел на него и спросил: "Почему вы так удручены? Если бы вы действительно были не годны к реализации истины в этой жизни, вы бы вообще не попали в этот место". (Это применимо ко всем нам). Бхагаван продолжал: "Та сила, которая привела вас сюда, заставит вас реализовать Я. Не сегодня, так завтра она непременно выполнит своё обязательство. У вас нет причин для расстройства". Это растворило все несовершенства в Садху Натанананде и полностью избавило его от невежества. После этого он также стал реализовавшим истину мудрецом.

В тот день, когда он понял, что реализован, он стал инкогнито. Внешним символом того, что он реализовался, стала его безвестность. Он жил в одиночестве — счастливый от постоянного пребывания в Я. После махасамадхи Бхагавана в 1950 году и вплоть до 1967 года многие даже не знали, жив ли ещё Натанананда. Хотя он жил в доме в Тируваннамалае, никто не знал, где он. Как и все старые преданные, я тоже думал, что он скончался.

Я провёл семь лет в ашраме, когда вдруг однажды мой друг Дораб Фрамджи спросил меня: "Ты знаешь, что Садху Натанананда ещё жив?" Я подпрыгнул от радости, поскольку очень любил его книгу Духовное Наставление. Я нанёс ему визит. Он был очень аскетичным человеком, в его комнате не было ничего, кроме нескольких набедренных повязок. Он благословил меня и спросил: "Чем ты занимаешься? Ты практикуешь Самоисседование?" Я ответил: "Я не способен проводить Самоисследование. Я только пою Аруначала Шива, Аруначала Шива". Он покраснел от гнева. Я отпрянул, поскольку это была первая моя с ним встреча, и я привык, что люди относятся ко мне снисходительно. Но не Натанананда! Он был серьёзным и суровым человеком. Он рвал и метал: "Какой ты дурак! А для чего, как ты думаешь, ты пришёл к Бхагавану? Для какой функции он тебя выбрал? Лишь только сделать тебя подобным ему! Читай его Сорок Стихов о Реальности, практикуй Самоисследование, будь истиной. Вот для чего ты был избран!" Я остолбенел, не веря своим ушам.

Он отказался выходить из своей безвестности и даже оставаться в ашраме. Дораб Фрамджи нашёл для него хижину рядом с домиком Осборна. Натанананда жил там до 1981 года. Мне очень повезло, что он позволил мне приходить и говорить с ним, когда мне захочется. Однажды мне удалось вытащить его из затворничества — я упросил его написать статью для подарочного издания журнала ашрама. Он любезно согласился. К несчастью, я её куда-то подевал.