Я сам не понимал, откуда это знаю. Это моя новая суть дала мне знания!

И от них было страшно…

Вдруг меня аж в жар бросило: а что, если дар человеческой речи мною утрачен? То, что в ведьминой пещере с совой или Гатикой говорил, не в счет – они же тоже не люди!

Но, судя по выражениям лиц моих заклятых друзей, они меня отлично поняли!

Люда плюхнулась на пятую точку – да так на ней и осталась. Валя метнулась за спины Сашки и Пашки, но толку от этого было мало: во-первых, она торчала из-за них, как удочка из-за плеча рыбака, а во-вторых, Сашка с Пашкой и сами друг за дружку пытались спрятаться.

То есть, типа, страшно им видеть говорящего зверя!

А пакостить мне не страшно?!

– Вы одежду зачем в мусорку выбросили? – спросил я.

Они тихо взвыли – дружным слаженным хором.

И снова умолкли.

– Вас же русским языком спрашивают! – сердито сказал я. – Зачем одежду в мусорку выбросили? Да еще и ржали, как кони в поле! Весело вам было? Яму вырыть ближнему своему – это вам в кайф!

Сам не знаю, откуда эта «яма ближнему своему» мне на язык вспрыгнула.

А, вспомнил! Дядя Вадя жаловался на своего соседа, с которым вечно ссорился из-за того, где машину во дворе ставить, а потом на соседскую машину, поставленную на дяди-Вадино место, упала с крыши огроменная сосулька, и дядя Вадя сказал: мол, не фиг рыть яму ближнему своему, сам в нее попадешь!

Я тогда еще подумал, что сосед на самом деле дяде Ваде услугу оказал, приняв удар на себя, а он все наизнанку вывернул.

Дядя Вадя… при воспоминании о нем я чуть не зарычал. Он ведь и сам вырыл мне яму, да какую! Ну доберусь я до него, до предателя!

Мысли эти на какое-то мгновение меня отвлекли, и за это времечко ребята немножко очухались. Приняли, так сказать, правила игры!

Если вас приглашает на беседу говорящий зверь – отвечайте ему, как воспитанные люди!

– Мы никакую яму не рыли… – проблеял Сашка, и остальные подпели жалкими голосишками:

– Не рыли… она уже была вырыта… там, где пес на нас прыгнул… мы тут ни при чем, честно!

Я чуть не расхохотался – в таком ступоре от ужаса они были. Но, наверное, вид хохочущего пса совсем бы их с ума свел.

Кстати, а почему они меня упорно за собаку принимают? И почему вообще я лаять умею, если от волка произошел?!

Загадка… а спросить разгадку не у кого. Да и не до того сейчас.

Смех я сдержал. Сводить с ума ребят мне было не с руки. В смысле не с лапы. Потому что, если они чокнутся, кто мне путь к спасительной лесной грани укажет?

– Слушайте, вы, друзья детства, вы мне здорово напакостили. Из-за вас я завис в этой шкуре. Если не хотите, чтобы я вас тут загрыз, быстро колитесь: как вы сюда попали? Какой дорогой пришли?

– Да ты кто такой? – взвизгнул Сашка, делая какие-то странные движения перед лицом.

Да ведь это он перекреститься пытается, только не знает как! А Валя выставила вперед руку и смешно грозила мне растопыренными пальцами.

Ах вот оно что… на одном из них серебряное колечко…

Но, наверное, на оборотней серебро не слишком-то действует. Ну, серебряная пуля или, там, аналогичный кол – еще куда ни шло, а просто колечком помахать – ерунда на постном масле.

– Кто я такой? Скажу – не поверишь! – рявкнул я. – С ума сойдешь! Быстро говорите, как сюда прошли, не то…

И оскалил зубы.

Со стороны я себя, дело ясное, видеть не мог, но, наверное, выглядел как надо и должное впечатление произвел. Кажется, Людка вообще уже в обмороке!

А у Сашки вид был как у зомби, который ничего не понимает. Он как-то механически открыл рот и, постукивая от ужаса зубами, издал целый ряд не слишком членораздельных звуков:

– Ызлусьитерьамиезнмдрогинзд!

Пришлось включить мозг. Призвав на помощь всю свою сообразительность, я не без труда сложил фразу: «Мы заблудились, и теперь сами не знаем дороги назад!»

Ах, они не знают дороги?!. Мало того что одежду мою выбросили, лишили возможности обратиться человеком, так еще и вывести меня отсюда не могут?!

У меня явственно зачесались зубы и когти. Вот теперь я в самом деле почувствовал себя не человеком, а зверем. Да, та злоба, что темной волной захлестнула мою душу, была воистину звериной злобой…

Ох, как же я их ненавидел, всех четверых! Как же я ненавидел – этих безжалостных, глупых, жестоких придурков! С каким бы наслаждением я вонзил клыки в их глотки! С какой бы радостью рвал их на куски! Я с удовольствием сожрал бы их! В конце концов, я ведь ничего не ел чуть не сутки! Самое время уже и перекусить, чтобы сил набраться! И вот она, еда – сидит передо мной и трясется от ужаса. У моих жертв не хватит сил мне противиться! Где им, трусливым, слабым, глупым! Эти жалкие человеческие детеныши – всего-навсего добыча для зверей. Всего-навсего еда!

Я сглотнул слюну и приготовился к прыжку. Еще секунда – и я…

…И я внезапно замер, потому что не то увидел, не то почувствовал какую-то серую тьму с огненными глазами, которая летела сюда – бесшумно, не издавая ни звука, словно берегла силы для последнего броска.

Волчья стая! Сюда летит волчья стая!

Им нужны были эти человеческие детеныши.

Мои заклятые друзья! Мои лучшие враги!

Сашка с Пашкой и Валя с Людкой.

Я посмотрел на них. Я понимал, что вижу их в последний раз. Сейчас от них кровавые ошметки полетят. А потом волки доберутся до меня! Говорила же карга, что они ненавидят оборотней!

Надо резко делать ноги. В смысле лапы!

Я попытался, честно.

Но не смог.

Сейчас я был не человеком и не волком. Сейчас я был псом, который почувствовал, что людям грозит опасность. А его – мой! – долг – защищать людей…

Как защищали людей его – мои! – предки еще в незапамятные времена.

Таков инстинкт пса. И я ничего не мог с этим инстинктом поделать!

Ох, как я их всех ненавидел! Я их ненавидел до того, что готов был жизнь за них отдать…

Ничего не понимал, что со мной происходит. Но не мог иначе!

– Вы, придурки, живо лезьте на деревья, да повыше! – приказал я хриплым от ненависти голосом. – И сидите там, пока стая не уйдет. Понятно?

Они не шевельнулись.

– Нет-нет-нет, – пробормотал Сашка чуть слышно. – Мы сошли с ума. Или спим. Может, в том овраге росла какая-нибудь трава. Дурман. Белена. Не знаю какая! И мы нанюхались. И нам все это только кажется. Или все-таки мы сошли с ума.

– Ага, еще спойте, как фрекен Бок! – рявкнул я. – «А я сошла с ума! А я сошла с ума!» Слушайтесь меня! Тогда, может, спасете свои дурацкие жизни!