– Ну? – Эми нетерпеливо постучала ногой. Он двинул королеву, загородив дорогу предполагаемому ходу Эми.

– Это был исключительно неразумный ход, милорд. – Недовольство Эми было физически ощутимо. – Либо вы весьма средний игрок, либо вы пытаетесь быть джентльменом и решили позволить мне выиграть. Но ни то, ни другое не кажется мне вероятным. О чем вы думаете?

Он думал – и очень усиленно – о том, что, если бы она принадлежала ему, он одел бы ее в лучшие шелка и бархат, чтобы защитить эту нежную кожу… так что его воображение снова взыграло и привело в такое состояние, что ему впору было либо на всем скаку промчаться по острову, либо как следует напиться с друзьями, либо просто прогуляться по солнцу.

За те два месяца, что Джермин провел в поместье, ожидая, когда заживет его нога, он испытывал невыносимую скуку. Он не понимал, как это здорово – хорошо питаться, подолгу гулять и заниматься физическими упражнениями, а больше всего – как это замечательно! – видеть солнце, деревья, горизонт. Он почти сходил с ума от желания быть свободным и, конечно же, от общения с упрямой, несговорчивой Эми.

Когда он будет свободным, он забудет о ней в объятиях какой-нибудь другой женщины… а может быть, найдет Эми и покажет ей, что случается с женщиной, которая осмелилась бросить вызов маркизу Нортклифу.

Джермин улыбнулся.

…Он стащил с нее уродливое платье и обхватил ладонями ее груди, изучая форму и цвет сосков. Они были мягкими и нежными, как спелый персик… нет, они были коричневыми и твердыми от желания…

– Милорд, у вас сонный вид. – Мисс Викторина отложила в сторону свое рукоделие. – Может быть, оставить вас одного?

– Спать в это время? Сейчас, наверное, нет и девяти часов. – В Лондоне он частенько пировал ночи напролет.

– Для вас это, может быть, и рано, но я старая женщина, и я хочу спать. – Она встала.

Он тоже поднялся в знак уважения к мисс Викторине.

– Я пойду с вами. – Эми поспешила встать рядом с мисс Викториной. – Мы оставим лорду Нортклифу свечку, чтобы он смог читать.

Он бросил взгляд на стопку потрепанных книг, которую они ему принесли. Он читал их все.

– Нет-нет, – возразила мисс Викторина, – я дойду сама. Нашего гостя не следует оставлять одного. А вам, молодые люди, надо еще закончить партию. – Мисс Викторина подошла к Джермину без видимого страха и обняла его.

Эми было рванулась к ней, но, увидев, что и он ее обнял, остановилась. А потом встала рядом со шкафчиком, в ящике которого лежал пистолет, и, многозначительно глянув на Джермина, положила руку на ручку ящика.

Он едва сдержал раздражение. Он уже понял, какой слабой и хрупкой была мисс Викторина. Он никогда больше не причинит ей боль.

Она обняла ладонями его лицо и заглянула ему в глаза.

– Я так рада, что ты опять стал моим гостем, мой мальчик. Возвращайся поскорее… – Она бросила виноватый взгляд на Эми. – О Господи! Я забыла. Меня же здесь не будет, но мне бы хотелось, чтобы ты не забывал, что существует такой остров – Саммервинд. Жители деревни и фермеры будут наверняка рады приезду своего сеньора.

Джермин снова посмотрел на Эми. В глазах девушки он увидел насмешку, но он ничего другого от нее и не ожидал. Он знал ее мнение о себе. Скучающий, праздный, без чести и совести…

– Обещаю, мисс Викторина. – Наклонившись, он поцеловал ее в морщинистую щеку.

– Мой дорогой мальчик. – Губы мисс Викторины дрожали. – Я так по тебе скучала. – Взяв лампу, она ушла.

В погребе стало намного темнее, но он все же разглядел выражение лица Эми.

– Сеньор, как же! – язвительно произнесла она. – Да знаете ли вы, что это значит?

– Я маркиз Нортклиф. Мы были сеньорами в этой округе в течение пятисот лет. Мой отец научил меня всему, что необходимо знать, чтобы быть Нортклифом. – А он пренебрег своим долгом, и ее явное презрение его задело. Поэтому он зло спросил: – А чему вас научил ваш отец? Или вы не знаете, кто был вашим отцом?

Она так быстро метнулась в его сторону, что ему показалось, что он сможет схватить ее. Но она остановилась в нескольких шагах от него.

– Мой отец говорил мне, чтобы я оставалась сама собой и всегда старалась поступать правильно. Он на деле показал мне, что такое долг и жертвенность. Я запомнила уроки своего отца. Плохо, что вы не сделали то же самое.

Боже мой! Она его высекла его же словами, не выказав ни капли уважения к нему как лорду.

– Разве лучше быть аристократкой, которая пережила нелегкие времена и очерствела настолько, что…

Она перебила его, не дав закончить:

– Это ваша новая теория относительно меня? – Она фыркнула. – Интересно, какую чепуху вы еще придумаете, чтобы объяснить ваше похищение?

– Существуют сотни способов, которые могли бы сделать вас той, кто вы есть, но один остался нетронутым. Вы нелепая девушка. – Он вложил в это слово столько презрения, что она должна была понять, что он хотел употребить другое, менее изысканное.

– Жизнь вообще нелепая штука, особенно если ею живут голодные и отчаявшиеся. Вы мне надоели. Но я пока не могу уйти. Шахматист вы никудышный, но партию мы закончим.

Она опять задела его за живое.

– На самом деле я один из лучших шахматистов Лондона. «Если я не играю против женщины. Особенно против такой, от которой кровь начинает бурлить, а желание мешает думать».

– Значит, Лондон – город глупцов. – Ее взгляд упал на оставленное мисс Викториной на столе рукоделие. – Вы могли бы вышивать. Это было бы хоть какое-то занятие.

– Нет… не было бы, – процедил он сквозь зубы. Она взяла в руки кружево и потрясла им перед его носом.

– Да будет вам, милорд. Представьте себе, какое вы получите удовлетворение оттого, что я окажусь не права.

– Я не женщина.

А она женщина. Ему понравилось, как она завернулась в шаль, прикрыв грудь, словно шаль могла защитить ее от его похотливого взгляда. Но эта уловка была бесполезной и говорила лишь о том, что у нее мало опыта в общении с мужчинами – а может быть, и слишком много.

– Нет, но вам скучно.

В этом она была права, черт бы ее побрал. Он понимал, что она его дразнит, что ему не следует поддаваться. Все же он скучал. И испытывал вожделение. И был в отчаянии.

– Хорошо. – Решение пришло быстро. – Покажите мне, как это делается.

Она взглянула на него с подозрением.

– Что вы смотрите? – Джермин удивленно поднял брови. – Вы меня убедили.

– Что-то вы слишком любезны.

– Некоторые вообще считают меня обаятельным.

– Наверняка это дебютантки. – Она вложила в это слово максимум презрения. – Я права?