– Господин! – удивившись, сказала она, – мы вас не ждали сегодня. Но, впрочем, вы же знаете, что ваша комната всегда готова.

Не обращая на ее слова никакого внимания, Энтони сказал:

– Эту девушку поселите в левом крыле дома. Комната «Орхидеи».

Женщина посмотрела на меня и пожала плечами:

– Как прикажете, – ответила она.

– И смотри, Эмма, не своди с нее глаз.

– Я знаю свое дело, господин, – ответила та и, взглянув на меня, сказала, – не думайте улизнуть от меня. Этого еще никому не удавалось сделать.

После этого она крепко взяла меня за руку и повела куда-то по темным коридорам этого загадочного дома.

Слабое пламя свечи не позволяло мне рассмотреть дом, но все же я поняла, что этот особняк, в отличие от предыдущего, обитаем: то тут, то там стояли вазы со свежими цветами, я не чувствовала запаха пыли или затхлости, а звуки, раздававшиеся в разных концах дома, говорили о том, что мы тут не одни. «Скорее всего, здесь много слуг, и, может быть, мне удастся с кем-то договориться о побеге», – подумала я.

Мы шли по левой части дома, не спускаясь и не поднимаясь куда-либо. Шли уже довольно долго, и я поняла, что особняк просто огромный. «Кто же такой этот Шелдон, раз может позволить себе жить в таком замке?» Мы подошли к одной из дверей, Эмма достала из складок своей юбки огромную связку ключей и без труда нашла нужный ей. Открыв дверь, она подтолкнула меня вовнутрь, а после зашла сама. Эмма дернула за шнурок, висевший по левую сторону от двери, и комната волшебным образом наполнилась светом.

– Здесь ты будешь жить. Еда три раза в день. Не делай никаких глупостей и не пытайся убежать. Если господин разрешит, сможешь иногда выходить на прогулку.

– Но, зачем… – я не успела закончить фразу, потому что Эмма уже хлопнула дверью перед моим носом, оставив меня в одиночестве. Помню, я какое-то время смотрела на дверь, а потом у меня началась истерика. Я кричала, рыдала, била руками и ногами в дверь, но никто как будто не слышал меня. Как чумная, я металась по замкнутому пространству. Не знаю, сколько длилось мое безумие, в комнате не было часов, да и окон тоже. Я понимала, что своим поведением делаю хуже только себе. Во-первых, я теряла жизненные силы, во-вторых, в любой момент мог прийти кто-то и поколотить меня, в-третьих, мне надо было собраться и хорошенько поразмыслить, а не тратить время попусту. Но моя истерика оказалась сильнее доводов рассудка. В конце концов, я легла на кровать, свернулась калачиком и уже совсем тихо заплакала.

* * *

Я проснулась от звука открывающейся двери и тут же села на кровати. В комнату с подносом вошла Эмма. Она окинула меня взглядом, ничего не сказала и, молча поставив поднос на столик, собралась уходить.

– Постойте, – взмолилась я и, вскочив, подбежала к ней, – прошу вас, помогите мне.

Эмма вопросительно посмотрела на меня.

– Пожалуйста, скажите, зачем я тут? Меня силой привезли в этот дом. Я из хорошей семьи, поверьте, вам хорошо заплатят, если вы поможете мне вернуться домой.

Толстое лицо Эммы скорчилось в презрительной гримасе:

– Я ничем не могу тебе помочь.

Она уже взялась за ручку двери и приоткрыла ее. Я решила во что бы то ни стало опередить ее, но толстая сильная рука служанки оттолкнула меня, словно я была пушинкой.

– Даже не думай сбежать отсюда и не подговаривай меня помогать тебе в этом. Я здесь для того, чтобы следить за тобой.

Эмма вышла из комнаты, ключ несколько раз провернулся в замке, и вся моя надежда на помощь с ее стороны испарилась.

Какое-то время я просидела на кровати, но потом все же посмотрела, что мне принесла Эмма. Оказалось, овсяную кашу, стакан молока и хлеб. Я немного поела, а потом опять сидела и смотрела на стену.

Прошло несколько дней. Мне казалось, что я схожу с ума. Время тянулось очень медленно. Эмма три раза в день приносила мне еду. Она также принесла чемодан с вещами, которые я взяла из дома Энтони Шелдона. Больше я никого не видела. В конце концов, я утратила какую-либо надежду на спасение и пребывала в унынии.

Через неделю (или около того) Эмма, как обычно, зашла ко мне, но в этот раз подноса в руках у нее не было.

– Вставай, пойдем со мной, – сказала она.

Я хмуро посмотрела на женщину, нехотя поднялась с кровати и пошла за ней. Мне было настолько безразлично, куда меня ведут, что я даже не обращала внимания на обстановку дома, по которому мы шли. Ноконец в какой-то комнате Эмма передала меня в руки молодой женщины, которой поручили привести меня в порядок – помыть, расчесать волосы, сделать прическу и переодеть.

Меня одели в ярко-красное атласное платье с открытым вырезом и довольно широкой юбкой. Оно было явно не современного кроя и к тому же очень вызывающим. Я чувствовала себя в нем неловко, мне хотелось прикрыть чем-то плечи и декольте.

Как только служанка закончила возиться со мной, на пороге тут же появилась Эмма с тяжелым бархатным плащом в руке, который она накинула мне на плечи.

– Пойдем, – сказала она мне.

После непродолжительных блужданий по дому мы вышли из этого огромного замка-лабиринта на улицу.

Было сумрачно, как ночью. Но, так как осенью темнеет довольно рано, я решила, что сейчас примерно часов восемь вечера. Я так давно находилась в закрытом помещении, что свежий запах травы и деревьев опьянил меня. Слезы брызнули из глаз, так мне захотелось оказаться где-нибудь подальше отсюда, но рука Эммы крепко сжимала мою выше локтя. Мы шли вдоль стены дома, я подняла голову и увидела, что во многих окнах горит свет, мне даже показалось, что я слышу голоса людей.

Наконец мы подошли к узкой двери. Эмма достала свою громадную связку и через секунду уже нужным ключом открыла дверь. Коридор, по которому я шла, был темным и узким, чтобы не оступиться и не упасть, я хваталась руками за стены. В какой-то момент я уперлась в дверь. Эмма сказала мне постучать, я повиновалась, и через время послышалась возня, – дверь открылась, и я увидела перед собой Энтони.

– Прошу вас, – сказал он.

Я зашла в комнату, и дверь за мной тут же захлопнулась. Эмма в комнату не вошла.

Я оказалась один на один с Шелдоном в довольно маленькой комнате. Стол, два кресла и шкаф. Больше тут ничего не было.

– Вы плохо выглядите, такая бледная. Мне следовало лучше о вас заботиться, – произнес Энтони.

Я посмотрела на него и, несмотря на свое апатичное состояние, удивилась его внешнему виду. Он шикарно выглядел, – ему очень шел фрак, а волосы были зачесаны назад и блестели.

– Дорогая, вам не следует грустить. Мы устраиваем праздник, и вы должны быть веселой.

Я по-прежнему не отвечала, а только смотрела на него. По-видимому, ему это не понравилось. Он подошел ко мне и, схватив за плечи, сильно тряхнул. Бархатный плащ соскользнул с моих плеч, оголив их, но Энтони даже не обратил на это внимания.