еще лучше понимал и всегда помнил. Тем более лишний раз не помешает послушать и уяснить.

– Спасибо, ты очень любезна. – В голосе Писателя проскользнула нотка обиды.

Пташка это сразу же заметила:

– Прекрати обижаться. Я тебе сейчас объясню причины моей настойчивости. Дело в том, что за время, проходившее до нашей встречи, ты практически полностью утратил свои качества удачливости. Каким образом тебе удалось утратить, я распространяться не буду. А ты, если конечно тебе это интересно, чтобы узнать причины прокрути в голове все те дни, в которые ты жил и сопоставь происходившее и мною только что сказанное. Ты четко увидишь все проделанные тобой ошибки, приведшие к такому плачевному состоянию.

– Да. – Согласился Писатель. – Я прекрасно понимаю, каким я был идиотом и разгильдяем. Ведь поступай я в те дни совсем по-другому, то и жизнь моя сложилась бы совсем иначе.

– Вот видишь. – Развела руками Пташка. – Иной раз дополнительная лекция способствует правильному анализу.

– Да, Пташка, извини меня, я был не прав. – Писатель от стыда опустил голову.

– Все нормально, тебе нечего стесняться. Все попадают в подобные ситуации. В таких случаях на помощь приходим мы и делаем практически чудеса в судьбе человека. Но приходим не ко всем, а только к избранным.

– Избранным? – С удивлением переспросил Писатель.

– Да, избранным. И ты можешь этим гордиться. Имеешь право.

****

К сожалению Писателя, Пташка не всегда была с ним рядом. Ему необходимо было заниматься своими делами, а у нее были свои обязанности перед своими покровителями. Но они оба с нетерпением ожидали момента встречи и откровенно наслаждались обществом друг друга. В такие дни, казалось, ничего не может их разлучить.

Где бы ни был Писатель, на улице, в магазине или дома всегда вспоминал и думал о Пташке. Очень часто вспоминал ее учения. Писатель четко старался запомнить все сказанное Пташкой, ведь он видел в ее словах неисчерпаемую кладезь мудрости, какой ему очень не хватало.

Любое встреченное Писателем удачно совершенное действие любого характера напоминало о сказанном Пташкой. Вот какой-то человек бежал и успел в уже отходивший от остановки троллейбус. В большом магазине на кассе рассчитывается кассир с покупателем. Одна такая передача денег из рук в руки с взаимным удовлетворением, да еще в таких огромных количествах раз за день уже является нескончаемым источником получения микродоз удачи.

Идут по улице два прилично одетых господина, вышедших из своих дорогих авто. Они поздоровались, пожав друг другу руки, этим рукопожатием произошел обмен их удачами. Кто-то из них получил даже большую дозу, будучи более сильным приёмником удачи. От этого тоже многое зависело в приеме-передаче успеха.

Даже случай с девушкой ловко увернувшейся от брызг грязной лужи созданных проехавшим автомобилем, тоже свидетельствовали о проценте полученного успеха.

Так же люди зачастую теряли и без того немногочисленный запас удачи. К примеру, неудачно ступив, спускаясь по ступенькам или попав под ливень, не имея при себе зонтик. Много подобных случаев происходящих с людьми ежедневно не значимых или более значимых, свидетельствовали о правоте слов Пташки.

«Интересно. – Подумал Писатель. – Если была бы возможность увидеть сразу же всех действующих ангелов в данный момент вокруг себя, то, сколько ангелов он увидел бы?»

Но, к сожалению или к счастью эта возможность исключена, подчиняясь какому-то негласному закону, что впрочем, очень даже правильно с точки зрения самого Писателя.

Кстати, заметил Писатель, это очень интересная и необычная тема для написания безошибочного бестселлера или, если можно так сказать, книги жизни. Недолго думая, Писатель достал из кармана блокнот, который всегда носил с собой для подобного случая, и стал быстро записывать родившиеся мысли, пока они не испарились окончательно.

Однако мысли о самой Пташке навязчиво сидели в голове и отпускать, вероятно, не собирались. Писатель на улицах города видел не только случаи, напоминающие слова Пташки, но и саму Пташку, а точнее ее образ.

Вот, казалось бы, Пташка покупает цветы в цветочном ларьке, но повернувшись лицом, оказывается совсем не ей. Или очень похожая незнакомка стоит на остановке в ожидании своего автобуса очень похожая на Пташку, но в результате она остается незнакомкой, обернувшись на голос.

Пташка Писателю мерещилась везде и повсюду. Он видел ее образ, чувствовал ее запах, слышал голос. Он полностью был увлечен ею. Да, как ни уходи от этого факта, а он был по уши влюблен.

Но эта влюбленность была отнюдь не односторонней, Писатель видел и понимал, как сама Пташка была к нему не равнодушна. Как она ему откровенно радовалась при встрече. Каким взглядом она смотрела на него, не стесняясь встречи взглядами. Ее глаза горели не искрой и не огнем, а огромным жарким пламенем, перерастающим в пожар. А когда она брала его за руку, в ее прикосновении чувствовалась глубокая нежность и неисчерпаемая энергия ласки и доброты, любви, наконец. Да, именно любви, как бы ни хотелось избежать и не затрагивать этого факта, а любовь, безусловно, была.

Пташка была тоже очень влюблена. Она тоже, как и Писатель, целыми днями, находясь в разлуке, думала о нем и грезила им. Ей так же слышался его голос, мерещился образ, и запах его никогда не покидал ее обоняния. Пташка ощущала его присутствие во всем и везде.

При встрече с Писателем она всем своим существом наслаждалась обществом с ним и мучительно больно с ним расставалась, делая неимоверные усилия, чтобы не разрыдаться в его присутствии от отчаяния. Хотя разлуки были не долгими.

Одним словом Пташка и ее поведение очень изменились и, к сожалению, эти изменения были заметны не только Писателю.

****

Однажды, вернувшись в свою квартирку на последнем этаже под самой крышей, Писатель по своему обыкновению уставший и одухотворенный, налив себе стакан воды, уселся на свой диванчик и с наслаждением развалившись, вытянул ноющие от усталости ноги.

Сделав несколько глотков минералки и частично утолив жажду, он по привычке стал искать взглядом пульт от телевизора, чтобы включить его. И, о Боже! От неожиданности Писатель даже вздрогнул, чудом не пролив воду на себя. В углу слева от него в кресле тихо восседал ни кто иной, как сам Преподобный Старец Святой Сергий Радонежский. Он был одет в белоснежный костюм современного покроя, в не менее белоснежную рубашку с таким же белоснежным галстуком, а на ногах красовались шикарные лаковые туфли тоже белоснежные, прячущие под собой шелковые белоснежные носки.

Старец сидел, молча, внимательно разглядывая Писателя из своего угла и тихо поглаживая левой рукой белоснежную бороду, правая же рука лежала на подлокотнике кресла. Весь вид Преподобного – осанка, взгляд,