— Не думаю, что у меня есть дар, — покачала головой Герда. — Я ничего такого…

— Ты не можешь знать! — отмахнулась от ее возражений Белона. — Дар очень редко раскрывается сам. Чаще его приходится будить.

— Но с чего вы взяли, что у меня вообще может быть этот дар?

— С чего? Да с того, милая, что у всех женщин ди Чента есть дар. У твоей бабки и у твоей матери…

— У моей матери? — не поверила своим ушам Герда.

— Да, — подтвердила Белона. — И у нее, и у нас с Мойрой. А до нашей матери дар был у всех женщин дела Коста, и так далее, в глубину веков. В нашем роду дар передается по женской линии, но есть, разумеется, и мужское наследование, только не в нашей семье.

— Значит, я ведьма?

— Колдунья, — поправила ее Белона. — Но колдунья, не проснувшаяся, и это жаль.

— Что мне это дает? — спросила тогда Герда, все еще не понимавшая, каким образом связаны ее проблемы и возможное наличие дара.

— О, милая! Очень многое, — довольно улыбнулась Белона. — Если у тебя есть Дар, тебя примут на учебу в Коллегиум[13], и тогда тебя уже никому не найти! А к тому времени, когда закончишь обучение, вернется Мойра. Она придумает, что делать дальше…

— Обучение? Коллегиум? — Герда пыталась связать одно с другим, но у нее ничего не выходило. — Белона, я ничего не понимаю. Не могли бы вы…

— Ну, разумеется, могу. И все объясню. Кстати, я тебя не спросила, где твои вещи?

— В гостинице.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Ты переедешь ко мне, но надо сделать так, чтобы тебя невозможно было проследить.

— Не будь наивной, — добавила, видя, что Герда ее не понимает. — Ты оставляешь свой след, а по следу идут убийцы. Дилижанс, корабль…  Ты сошла с корабля в порту, предъявила документы…  А какие ты, к слову, предъявила документы?

— Мамины.

— То есть?

— Я изменила год на маминой подорожной.

— Значит, они знают твое имя. Александра-Валерия ди Чента. Затем гостиница — это же очевидно. Значит, ко мне тебе тоже нельзя. Могут найти, как нашла ты. Но мы поселим тебя в другом месте. В любом случае, из гостиницы тебе придется уйти…

* * *

Все, что случилось после знакомства с Белоной — женщина категорически потребовала не называть ее «тетушкой», «сударыней» или «госпожой», — живо напоминало ставшие модными в последнее время плутовские романы и романы «плаща и шпаги». Герда вернулась в гостиницу ближе к вечеру, собрала свои вещи, расплатилась и, взяв извозчика, поехала в «Арсенал». Арсеналом в Ароне назывался район, примыкающий к стапелям больших верфей. Здесь она отпустила извозчика и вошла в еще не закрывшуюся на ночь лавку колониальных товаров. Это было странное место. В Эриноре таких лавок или не было вовсе, или это Герда никогда в них не бывала. Там, где в Эриноре можно было купить пряности, чай или тростниковый сахар, продавались и другие продукты, — крупы, например, или фасоль, — да и выбор пряностей в этих лавках был невелик. Здесь же чего только не было! Даже при беглом взгляде на помещение, вдоль стен которого на полках стояли горшки, горшочки и различного размера мешки, становилось понятно, что купить здесь можно любую пряность, любые специи и приправы, которые только придут на ум повару, пекарю или гастроному. И это, не говоря уже об ароматах, наполнявших помещение. Но Герда пришла в лавку, не для того, чтобы разглядывать чудеса востока или вдыхать их странные ароматы. В задней комнате ее ожидала незнакомая женщина, которая привезла ей другие платье и плащ, а также туфли и черный парик с длинными вьющимися прядями, под которым удалось спрятать даже ее впечатляющих размеров косу. Вещи же Герды, включая сюда и саквояж, женщина спрятала в большой мешок. Так что, когда спустя четверть часа, с черного хода и на совсем другую улицу вышли две просто одетые женщины, одна из которых несла с собой довольно объемистый мешок, Герды среди них, словно бы, и не было. Просто две женщины, идущие по своим делам в ранних вечерних сумерках.

Герда и ее молчаливая спутница прошли немного вниз по улице, свернули в переулок и здесь сели в поджидавший их экипаж. Следующий час или около того повозка, запряженная медленной лошадкой, тащилась через город в сторону, противоположную морю. Целью их неторопливого путешествия оказалась улица в верхней части длинной низкой горы, которая, как вскоре выяснилось, отделяла бухту Ароны, от другого залива, по берегам которого было разбросано множество рыбацких деревень. Но об этом Герда узнала только на утро следующего дня. А этим вечером она попала в дом-башню, стоящий в самом конце улицы, прямо над обрывом. Здесь ее накормили пшенной кашей с мясной подливой, напоили чаем с молоком и уложили спать в крохотной, но уютной комнатке едва ли не на самом верху сложенной из битого камня башни.

В этом доме Герда провела целых три дня, что оказалось совсем неплохо после ее долгого, опасного и крайне утомительного путешествия. Хозяева кормили ее простой, но вкусной и сытной пищей: чечевичная похлебка, тушеная баранина, ржаная саламата[14], темный хлеб, мед и копченый в дымоходе овечий сыр. Вода из глубокого колодца была удивительно вкусной, а разбавленное ею «густое» фиолетового цвета вино становилось вполне пригодным для употребления. Делать Герде было нечего, — в доме не нашлось ни одной книги или чего-нибудь другого, чем можно было бы себя занять, — а гулять по окрестностям не рекомендовалось из соображений безопасности. Так что большую часть времени Герда спала или сидела у окна и смотрела на Ловчий залив, на рыбацкие деревушки и на многочисленные парусные и гребные лодки, скользящие по водной глади, менявшей цвет сообразно движению солнца на небосклоне.

Время тянулось медленно, и Герда перебирала в памяти события последних нескольких месяцев, пытаясь понять, как так случилось, что ее жизнь переменилась таким странным и таким неожиданным образом. Ничего путного, однако, в голову не приходило, и тогда Герда переключалась на события последних двух дней. Белона оказалась необычайно деятельной, опытной, — в определенном смысле, — хотя и не слишком умной женщиной. Постоянно повторяя, что ей далеко до старшей сестры, которая знает и умеет гораздо больше, сама она тоже оказалась совсем не «беззащитной». Организовала Герде «побег» — чтобы, как она выразилась, «оборвать след», — нашла временное убежище, а сейчас занималась тем, что создавала племяннице новую личность и искала возможность устроить ее на учебу в Коллегиум.

Насколько Герда поняла из объяснений Белоны, магические способности, — еще их называли Даром, — встречались не так уж часто, но, будучи несомненной редкостью, не были в то же время ни фантазией, ни жульничеством. Они существовали, являясь поддающейся проверке реальностью, которую вынужденно признавала даже церковь. Чаще всего дар передавался из поколения в поколение, переходя по женской или мужской линии. Гораздо реже в такого рода семьях рождались наделенные даром дети другого пола. Такое случалось точно так же, как и рождение способного к магии ребенка в семье, где никогда — во всяком случае в ближайших поколениях — не было ни одного колдуна или колдуньи. Таким образом, дар являлся врожденной, а не приобретенной способностью, но в абсолютном большинстве случаев сам никогда не раскрывался. Его требовалось «разбудить». Некоторые люди из тех, кто обладал большим магическим потенциалом, могли разбудить свой дар сами, — если уж он не раскрылся сам собой еще в раннем детстве, — но чаще обладателю дара нужен был наставник, кто-то, способный пробудить скрытую способность. В результате, несколько веков назад в свободном городе Рогла группой колдунов был создан Рогланский Коллегиум или на официальный лад Collegium ingenio ad populos[15]. Попасть в это учебное заведение было непросто, учиться там было трудно и недешево, но завершившие полный курс обучения, длившегося три года, получали отличное образование в дополнение к разбуженному и развитому путем специальных упражнений дару. В государствах, в которых магические практики не запрещались церковью или светскими властями, выпускники Коллегиума по своему статусу были приравнены к дворянству и обычно хорошо устраивались, идя на службу к власть имущим или открывая частную практику, наподобие врачей и адвокатов.