— Обратите внимание, — сказал подполковник. — Это — албанцы. И не в Берлин или Лондон рвутся, — в Москву. Значит, доверяют нам. И это доверие, поверьте, многого стоит.

Показывал мне он и герб шведского миротворческого батальона, подарок подполковника Серен Фригга. Лечил его от «болезни сухих глаз». Скандинавы сильно страдают от нее — климат у них дома мягкий, влажный, а здесь на Балканах — сухой. Часто, ни с того ни с сего, конъюнктивит появляется, воспаление слизистой оболочки. Где лечить? Едут к русским, хотя роскошных госпиталей здесь еще три — американский в Бонстиле, французский — в Митровице и немецкий — в Призрени. Медицинское оборудование там, как рассказывали мне наши врачи, — супер. По последнему слову техники, в том числе и компьютерные томографы, где все внутренности человека могут «просканировать» от макушки до пяток.

У нас такие только в Москве, в госпитале имени Бурденко. А в Косовом Поле самый новый аппарат — офтальмоскоп 1991 года издания. И, конечно, о таких вещах, как одноразовые скальпели, простыни, белье, нашим врачам только мечтать приходится. У нас — сухожаровой шкаф, где все это после стирки и стерилизации прожаривается и идет в работу по новому кругу.

— Нам бы их оборудование плюс наши головы и руки, — сказал мне самый опытный оториноларинголог российского военного госпиталя полковник Ришат Акбаев, — цены бы нам не было.

В нашем госпитале работают семь кандидатов медицинских наук, один доктор — такого нет в Косовском крае нигде. Кроме того, практически все они, как и подполковник Игнатьев, прошли Чечню, многие Афганистан. В том числе и медицинские сестры. До командировки в Югославию трудились в Военно-медицинской академии имени Кирова, в крупнейших столичных госпиталях Бурденко и Вишневского, в подмосковном Хлебникове, Самаре и Воронеже. Руки и головы у них действительно — золотые.

За два с лишним года, пока здесь находятся русские врачи, они оказали помощь 15 376 гражданам и военнослужащим КФОР, приняли 195 родов. Именем гинеколога подполковника Геннадия Рябинина названы десятки местных мальчишек, которым он помог появиться на свет. И что интересно, как сербских, так и албанских. Редкий день проходит в госпитале, чтобы там не делали по одной-две хирургической операции. Я прожил там неделю и видел сам: каждое утро, а часто и ночью к дверям подъезжали машины, откуда на носилках заносили в операционную очередного пациента. К ним бежали, обгоняя дежурного хирурга, сестры с капельницами в руках.

— Почему вы едете именно к русским? — спросил я как-то у одного пожилого албанца, который курил на морозе около госпитальных дверей, ждал, когда прооперируют перитонит у его жены.

— Здесь спасают, — ответил мне он.

Жену его действительно спасли. Хотя это

было очень непросто. Начальник хирургического отделения подполковник Вячеслав Малахов сказал, что случай был крайне запущенный. Пять-десять минут опоздания, и ничего сделать уже было бы невозможно.

Забота о спасателях — дело самих спасателей

А сейчас несколько слов о грустном или о горьком. Как пилюля.

Дело в том, что в замечательном российском госпитале, где уже спасли сотни человеческих жизней, не хватает не только самого передового медицинского оборудования, но и обыкновенных лекарств. Например, обезболивающих — анальгетиков, новокаина, ношпы, баралгина и прочего. Даже капель в нос. Недавно прислали из Москвы медицинский груз. Полторы тонны. Из них 700 килограмм занимала хлорка. Зачем?

— Для дезинфекции наших мозгов, — смеются врачи.

Но часто им не до смеха.

Мне рассказывали, как, отправляясь в отпуск, госпитальные офицеры везут назад чемоданы лекарств. Последний раз это делал полковник Ришат Акбаев. Закупил его на 5 тысяч рублей собственных денег и пытался загрузить тяжеленную сумку в грузовой самолет, улетавший на Приштину.

Чкаловская таможня категорически воспротивилась перевозке такого груза. Разрешено перемещать через границу только один экземпляр одного вида лекарства. Бутылочку йода или зеленки. Да и то при наличии всех необходимых документов.

Необходимые сопроводительные документы у доктора Акбаева были. В том числе и заверенная необходимыми подписями и печатями справка о том, что лекарства предназначены для военного госпиталя, а не на продажу. Но все равно — «нельзя». Пришлось улаживать проблему незарегистрированным «штрафом» в размере ста американских «гринов». Получилось.

Да что там лекарства, — старенькие госпитальные машины ходят только потому, что водители-контрактники запчасти для них покупают за свои собственные деньги. Считается, если вы там, в Косово, зашибаете по тысяче долларов в месяц, то о каких запчастях из Москвы может идти речь?! Знаете, в какую копеечку выливается перелет каждой шестеренки?! Не нравится, не справляетесь с поставленной задачей, — замену найдем без труда. Претендентов на ваше место — больше, чем надо.

И это при том, что ежемесячно на платных медицинских услугах ооновцам и сотрудникам ОБСЕ русский военный госпиталь зарабатывает до шести тысяч долларов. Все они уходят в Москву. На какие такие цели, никто не знает. Назад не возвращается ни цента. «Если бы нам оставляли хоть десять процентов от этой суммы, мы бы горя не знали», — говорят врачи. Но в столице, видимо, «своя арифметика».

Там, видимо, надеются на извечный русский «авось» и помощь международных гуманитарных организаций. Но у международных гуманитарных организаций, у того же МККК, много забот о больных и неимущих, обиженных и униженных гражданах. Почему они должны помогать еще и правительственным организациям, не понятно?

Всю неделю, пока я находился в командировке в Косовом Поле, просил врачей показать, как они здесь живут. Ни один не согласился. За рюмкой ракии, местной сливовой водки, объяснили почему. Просто стыдно.

Отдали нашим медикам три дома, которые оставили, убегая от агрессивных албанцев, тутошние сербы. Называют эти дома наши врачи по-местному «кучей». Только в одной «куче» есть центральное отопление, — там живут госпитальные сестры — 18 человек. Вода у них — холодная. Летом, правда, и ее не бывает. Привозят в цистернах. Но пить можно только «минералку». Стирают руками. Элементарные бытовые удобства — отсутствуют. В двух других «кучах», где проживают кандидаты и доктор наук, в том числе и начальник госпиталя (а точнее, 21-го особого медицинского отряда) полковник Михаил Фоминых, условия те же, только без отопительных батарей. Комнатка с койкой и тумбочкой. Без ничего остального. Моются офицеры на службе, там в некоторых палатах есть титаны. Греются электричеством.

Но свет от местной электростанции — по часам. Перерыв наступает внезапно, как Бог на душу положит. Потом включается дизель- генератор. Сделан он исключительно для теплых краев. Я свидетель. В декабре прошлого года в Косово ударили «страшные» для этих мест морозы, под пятнадцать градусов. В синтетических трубопроводах дизеля замерзла солярка. Разогреть ее паяльной лампой, как принято в России, невозможно. Все сгорит к чертям собачьим. Вот и мучались мотористы тринадцать часов подряд, пока запустили генератор. Повезло больным, — не успели замерзнуть. Теплых одеял хватило на всех. Да и операций в этот момент, на счастье, не было.