Лина посмотрела на коней.

— Я лучше сначала закончу с ними.

Гадес молча наблюдал, как без колебаний и страха богиня шагнула к коням. Странный маленький шарик света поплыл за ней, и черные, гладкие лошадиные шкуры заблестели, а вокруг богини образовался светлый ореол. Ее лицо было отчетливо видно — она по-девчоночьи хихикала, по очереди гладя каждого из коней. Куда подевалась та взбалмошная, самовлюбленная богиня весны, которую он когда-то видел? Эта Персефона — со сдержанными манерами, любящая лошадей — оказалась совсем не той богиней, которую он ожидал встретить.

— Ну, вы все отличные ребята! Не грустите. Я на вас не сержусь.

Гадес все еще не мог поверить, что его бешеные жеребцы тычутся в Персефону носами и нежно пофыркивают. Как будто это были домашние пони!

Наконец Персефона, смеясь, выбралась из-за лошадиных крупов. Она сразу почувствовала взгляд Гадеса и с улыбкой посмотрела на него.

— Я люблю лошадей. А ты?

От сияющего выражения лица богини Гадесу стало не по себе. Разве когда-нибудь прежде хоть одна богиня смотрела на него так? Во рту у Гадеса пересохло. Он судорожно сглотнул.

— Да.

Лина вдруг подумала, что от одного этого простого слова, произнесенного низким, красивым голосом Гадеса, можно потерять голову. Ее щеки вдруг загорелись, и она быстро отвернулась, чтобы погладить шелковистую шею ближайшего жеребца. Какого черта, что с ней такое происходит? Надо взять себя в руки. Она не девчонка, она зрелая женщина. И нечего дрожать в коленках и распускать нюни... подумаешь, Гадес оказался совсем не скучным занудой и не троллем. Она снова посмотрела на бога. Боже мой, он действительно вызывал у нее нервную дрожь! «Он отшельник и мрачный тип!» Merda! Деметра забыла упомянуть, как он великолепен.

Ей необходимо было перестроиться и думать о нем как об обычном представителе власти. Невероятно могущественном представителе власти, из самого верхнего эшелона. Или как о серьезном, важном деловом партнере. Бизнес... это путешествие предполагалось как деловое. Не забывай об этом, решительно сказала себе Лина.

— Ну вот, я готова.

Она расправила плечи, в последний раз погладила коней и шагнула к колеснице Гадеса — но вдруг остановилась. Да уж... выбранила коней за плохое поведение, а сама-то? При виде интересного мужчины начала вести себя как глупая школьница и забыла обо всем на свете!

— Эвридика! — позвала Лина, отходя от колесницы и окидывая взглядом души умерших, взволнованно толпившиеся на дороге неподалеку. — Идем. Гадес намерен прокатить нас.

В округлившихся глазах Эвридики вспыхнул страх.

— О нет, нет, богиня! Я не могу ехать с...

Юная душа умолкла, беспомощно уронив руки. Лина подумала, что несчастная девушка похожа сейчас на перепуганного олененка.

— Милая, я и не подумаю отправляться без тебя. Ты была отличной проводницей и доброй подругой. — Лина повернулась к Гадесу. — Разве твой дворец не по дороге к полям Элизиума?

— Значит, Эвридике было бы неплохо поехать с нами?

Вместо того чтобы ответить Лине, Гадес посмотрел на маленькую фигурку и заговорил с самой Эвридикой:

— Не бойся, дитя. Можешь присоединиться к своей богине.

Его голос опять звучал по-другому. Лина подумала, что теперь он похож на голос отца, подзывающего к себе застенчивого ребенка. И лицо Гадеса смягчилось, исчез тот пристальный, пронзительный взгляд, которым он сначала изучал Лину. Гадес вдруг показался добрым, внезапно став доступным и понятным… и почему-то сейчас он выглядел старше.

— Как пожелаешь, господин... — ответила Эвридика нежным голоском.

Она даже умудрилась изобразить нечто вроде улыбки, проскользнула мимо четверки коней и подошла к Лине.

— Тебе незачем тревожиться из-за них, — сказала Лина, с усилием отводя взгляд от изменившегося лица Гадеса и кивком головы указывая на лошадей. — Он и будут вести себя хорошо.

Эвридика покосилась на четверку гигантских тварей, стараясь спрятаться от них за спиной Лины, хотя жеребцы не обращали на нее ни малейшего внимания. Они были слишком заняты — обнюхивали Персефону и с обожанием таращились на нее.

Ступенька колесницы оказалась довольно высокой, и Лина с благодарностью приняла помощь Гадеса. Его большая теплая ладонь на мгновение обхватила ее руку, и Лина с удивлением ощутила жесткость мозолистой кожи, коснувшейся гладкой кожи Персефоны. Лина озадаченно подумала, какой же работой может заниматься Гадес, но не успела как следует сосредоточиться на этой мысли, потому что Гадес, подняв вверх Эвридику, прикрикнул на коней; колесница рванулась с места, сделала небольшой круг — и нырнула в черный провал, из которого появилась. Оглянувшись назад, Лина увидела, как расщелина закрывается за ними. Лина поспешила поставить Эвридику перед собой и крепко ухватилась за гладкий поручень; девушка оказалась в кольце рук Лины, и теперь она была уверена, что Эвридика не вывалится из колесницы по дороге.

Светящийся шарик все также держался рядом с ними, покачиваясь у Лины над плечом, но в огоньке не было нужды. Вокруг в серебряных бра ярко пылали факелы, освещая гладкие высокие стены темного туннеля, по которому они мчались.

— Просто как в пещере Бэта.

Лина только тогда осознала, что заговорила вслух, когда Гадес обернулся и вопросительно посмотрел на нее.

— Я просто подумала — нет ли в этой пещере летучих мышей, — довольно глупо пояснила Лина.

— Да, частенько встречаются, — ответил Гадес. Лина посмотрела на плащ бога, вздымавшийся волнами за его спиной.

— Могу поспорить, это здоровенные мыши, — с опаской сказала она.

Гадес фыркнул, совсем как один из его ужасных жеребцов.

— Ты что, боишься летучих мышей, богиня?

— Никогда об этом не задумывалась, — честно ответила Лина, — Вообще-то я не слишком много о них знаю.

— Вполне естественно бояться того, чего не знаешь, — сказал Гадес.

Он все еще говорил отеческим тоном и, как показалось Лине, с легкой снисходительностью. Она вскинула брови, глядя на него. Ну да, если смотреть на все с точки зрения здешних верований, последние события должны были основательно ее потрясти.

— Я не думаю, что это естественно; мне скорее кажется, что это признак незрелости, — сказала она.

Гадес снова фыркнул, и на этот раз Лина рассердилась, тем более что он сказал:

— И это говорит столь юная богиня?

— Зрелость не всегда измеряется годами, — возразила Лина.

Он, конечно, может быть мистером Высоким Темным Бэтменом, но она не позволит обращаться с собой как с юной глупенькой девчонкой.

Но Гадес лишь бросил на нее пристальный взгляд. И снова прикрикнул на коней, заставив их так прибавить ходу, что разговаривать стало невозможно. Лина покрепче ухватилась за поручни, чтобы не потерять маленькую призрачную Эвридику на ошеломляюще крутых поворотах.