безопасно добраться до этого добра? На эти вопросы у Опаськина пока не было ответов. Тем более добро не может быть абстрактным. Если же следовать за Афанасием Фетом,– то добро и зло как прах могильный в людские толпы отпадет. А вот это уже было опасным для политики – людские массы закидывать могильным прахом. Это могло привести к политическому краху.

В партию другого писателя – недавно помершего Эдика Лимонова, смысла вступать не было. Да и с его уходом из жизни это нацбольное направление политдеятельности стало бесперспективным.

Без конкуренции, конечно, была партия ЕРоса. Что – то в ней было эротическое, но вся эта эротика донельзя смущала Опаськина. Либеральная и демократическая – или ЛиБиДо – тоже смущала Опаськина также. Годы были уже не те, всякие там либидо с эросом, извините, дщери Иерусалимские, давно усохло.

Сладко заманчиво, размышлял Опаськин – вступление в женскую партию – например « Сильные женщины» певицы Валерии. Но берут ли туда мужиков? Можно предложить назвать партию «Мужественные женщины» – тогда и мужикам там тоже, вроде как – то найдется место, если не в партии, то в подпевке на сцене. К тому же штаб-квартиру партии можно будет предложить открыть в Бахчисарае – Крым все же наш, в члены партии принимать у бахчисарайского фонтана – партийно видеть равнодушно прелестниц по – мужски партийный строй….

Вообще вхождение певцов в партии придавало некую новизну в партстроительстве. Например, съезды партий можно было проводить в виде опер. Руководители партии – певцы- солисты, поющие члены партии – хоры. Безголосые и убогие – статисты. Оркестр был не принципиален, на худой конец сгодилась бы и игра на кружках Эсмарха и африканских барабанах. Съезды можно было бы проводить на открытом воздухе или снимать для этого расплодившиеся и пустующие после чемпионата мира стадионы. Кстати, партии можно было обязать проводить по съезду в неделю. Тогда стадионы стали бы выгодны. Опять же построенные в многочисленности и пустующие гостиницы стали бы заполняемы. То есть все это привело бы к увеличению поступлений в бюджеты, включая консолидированные и личные бюджеты чиновников и городов. Строящимся ледовым дворцам и аквапаркам можно было придать также политическую партийную составляющую- то есть одну неделю- съезд на футбольном стадионе, другую неделю или летом, когда жарко – на ледовой арене или в аквакомплексе. Причём партии можно было обязать проводить еженедельные съезды каждый раз в другом городе. Это наполнило бы высоким смыслом необходимость построения высокоскоростных дорог, что снова бы увеличило бюджетные поступления, банкам дало бы возможность поправить свое положение и выдать дорогие кредиты компаниям – застройщикам, физическим лицам – нищебродам, не знающим как отдать долги банкам и микрофинансовым организациям, дало бы возможность, пусть на любых условиях, пусть за копейки, устроиться на строительство этих высокоскоростных дорог, но – обязательное условие – предварительно закупив свой шанцевый инструмент и спецодежду, на что бы опять пришлось бы взять микрокредиты. Таким образом, экономика бы оздоровилась и можно было бы наглядно увидеть связь политики с экономикой и заботу партийцев о народе.

.

Ильич вернулся к модусу триады – Ленин-партия-комсомол. Комсомольцы, по мнению Ильича, всегда были шустрыми ребятами. Особенно их шустрость проявилась в перестройке. Да и сами они шустро перестроились в поклонников народного капитализма. Только вот народного капитализма, увы, не получилось. А комсомольцы превратились в выдающихся политических деятелей, нефтяников, атомщиков и просто не бедных людей. За примерами Опаськину далеко ходить было не надо, даже отталкиваясь от выдающейся, снова надо заметить, тройки комсомольцев своей области- кому надо может справиться в Гугле. А вот из других регионов – взять того же Ходора. Как шустро превратился он в нефтяника. И кто ему только подсказал. Нефть – жидкое золото мира. Прекрасный был в своё время (до нажопников) продукт, быстро конвертируемый в хрустящие банкноты, самолёты, яхты. Для Ходора, правда, окончилось тюрьмой. Зачем вот его оттуда выпустили – непонятно. Зачем этот геморрой, извините, на свою ж… натянули – неясно. Сейчас вот пытается оттяпать у народа 50 миллиардов. А кто их платить – то будет – вряд – ли Роснефть с Газпромом. То есть – конечным плательщиком будет опять многострадальный народ. В России будешь ты един – пока есть дизель и бензин. Но они не принадлежат народу, вот в чём заковыка. А зря.

Опаськину вспомнилось выступление одного их кандидатов в госдуму, ставшего потом губернатором. «Мы – гнусаво и веско вещал с трибуны тогда еще кандидат, кстати, бывший первый секретарь обкома, отрежем этих упырей от нефтяной трубы, мы вернем нефть народу!!! Вернул он, правда, себе власть, а его жена, по совместительству – уже – его секретарь, стала сама упырём и установила таксу – за доступ к живому телу губернатора- 50 тысяч баксов. И прокатило. Все об этом знали, но принималось уже как должное- губернатор же должен как – то жить – не на одну же, пусть и губернаторскую, зарплату…Понятно, что у великой армии региональных нижестоящих чиновников появился прекрасный пример для подражания – не быть дураками, обогащаться – пока есть такая возможность. А для надёжности действовать по Салтыкову – Щедрину – по его «Предостережению» – в «Убежище Монрепо» – как быть столпом общества и облапошивать пользуясь понятиями Отечество, Государство, Семья.!!! Опаськин снова вспомнил книгу Терехова «Немцы». Прекрасная книга, описывающая два разных полюса, два разных человеческих заряда – народ и чиновничество. Только вот они, в нарушение законов физики не притягивались, а всё больше и больше отталкивались.

Этап 9. «Падает в третий раз»

Абсентизм параллелизма, генезис терминов не совпадает с генезисом концептов – сказал бы, наверно, по поводу разнополярности классов общества, Саша Чёрный,– подумал с горечью Владимир и хлопнул для ясности ума пару стаканов.

Продолжая размышлять о параллельности миров и стратификации общества, величии и пассионарной роли России, минимизируемой оболванивающей виртуальной деятельностью некоторых псевдонародных избранников, применению неэвклидовой геометрии великого Николая Ивановича Лобачевского к социальному срезу и анализу тенденций и процессов многофакторного развития человечества, Ильич изобрел новую дисциплину.

– Я назову это психофизической социогеометрией или векторной дифференциацией стратов по методу В. И. Опаськина. Мысленно Владимир видел себя уже получающим нобелевскую премию. Его открытие, как считал Ильич, охватывало стык нескольких дисциплин. Эх,– замечтал Владимир,– пошью себе фрак с отливом. Надену белые носки и лакированные ботинки. На голову одену цилиндр из черного бархата с красной звездой посередине и скажу всем мою нобелевскую речь:

«Россия- перекресток параллелей,

умом тут без поллитра не понять,

поля, березы сосны, ели -

все мы