Минерва прислушалась — даже звук шагов посла не был больше слышен.

Испанец оставил их на волю судьбы.

На какое-то мгновение граф в молчании замер перед запертой дверью.

Затем он очень спокойно произнес:

— У вас есть какая-нибудь мысль о том, как нам отсюда выбраться?

— Н-нет.

Минерва была так испугана, что говорила почти шепотом, а голос ее постоянно срывался.

Граф отошел от двери и направился к тому месту, откуда лилась вода, — казалось, что она бьет прямо из пола. Сейчас по полу уже медленно тек небольшой ручеек.

Тем же спокойным голосом граф спросил:

— Как нам перекрыть воду?

— Это… это невозможно, — с запинкой пробормотала Минерва. — Вода будет течь изо рва до тех пор, пока ее уровень не станет вровень с уровнем воды во рву.

Граф помолчал.

Затем он встал на колени и попытался отыскать отверстие, из которого лилась вода, чтобы заткнуть его. Однако древний архитектор очень умно спроектировал ловушку, и Минерва знала, что остановить поток можно только извне темницы.

Внезапно ее охватила паника, и девушке захотелось закричать и кричать долго и громко. Впрочем, она тут же поняла, что никто ее не услышит.

Граф же был очень спокоен, и Минерва решила, что ни за что не унизится перед ним и не выкажет страха.

«Мы умрем, — подумала она, — так что по крайней мере надо постараться сделать это достойно!»

И все же она не могла побороть дрожь.

Вода прикоснулась к ботинкам девушки, и она попятилась, понимая, что, сколько бы она ни отступала, вода все равно доберется до нее в этой маленькой темнице, а потом станет подниматься все выше и выше до тех пор, пока оба они не утонут.

Она не могла поверить, что это происходит на самом деле, однако дела обстояли именно так.

Вода неумолимо заполняла темницу.

Минерва попыталась вспомнить, сколько времени нужно, чтобы темница наполнилась доверху.

Граф все еще пытался что-то сделать с отверстием, куда вливалась вода, однако Минерва понимала, что это безнадежно.

Узники прошлых лет тоже пытались спастись от смерти, и вскоре граф, подобно им, поймет, что смерти им не избежать.

Девушка была так напугана, что попыталась прикрыть лицо руками, и вспомнила, что на ней все еще надета бумажная маска.

Она нетерпеливо сорвала маску и уронила ее на пол, заметив, что та поплыла по прибывающей воде.

Теперь вода уже плескалась вокруг ног Минервы и достигла двери темницы, которую запер посол.

Внезапно Минерва осознала, что совсем не хочет умирать, — напротив, ей хотелось жить.

К тому же что станут делать без нее дети? Она закрыла лицо руками и начала молиться:

— Прошу тебя, Господи… спаси нас! Папа, пожалуйста…,подскажи нам путь к спасению… пожалуйста… пожалуйста… пожалуйста!..

Все ее тело каждой клеткой словно рвалось к Богу и к ее отцу, где бы он ни был.

— Помоги нам… — просила девушка.

Охваченная этим чувством, она почти забыла, что с нею граф, и вздрогнула, услышав его голос:

— Думаю, мне следует выразить сожаление, что вы попали в столь ужасное место, такое невозможно даже представить в наше время.

Минерва не ответила и не убрала рук от лица. Через секунду граф добавил:

— Если вы молитесь, то я надеюсь, что ваши молитвы будут услышаны. Наверное, я тоже должен помолиться, если, конечно, меня вообще услышат.

В голосе его проскользнула нотка цинизма. Минерва почувствовала, что должна ответить, и произнесла:

— Как вы и говорите, нам остается только молиться, чтобы Бог услышал нас.

— Думаю, это маловероятно, — ответил граф, отходя от нее и направляясь к двери темницы.

Он изо всех сил надавил на нее, словно надеясь сдвинуть удерживавший ее засов.

Однако Минерва знала, что дверь была сделана из железа и устояла перед натиском многих столетий, а засов в ней был очень тяжел. Должно быть, чтобы задвинуть его, послу понадобилась вся его сила.

Отчаявшись, Минерва снова начала молиться:

— Помоги мне, папа… Здесь должен быть выход! Ты же не позволишь мне умереть так глупо и бестолково!

Отняв ладони от лица, она инстинктивно взглянула вверх. Опустив затем глаза, девушка заметила, что вода уже достигла нескольких дюймов глубины и заливается через верх ее ботинок.

Граф отвернулся от двери.

— Молитесь, молитесь, — сказал он. — Только Бог может спасти нас отсюда.

Он не мог стоять на месте и потому отошел к противоположной стене темницы, до которой было лишь несколько футов.

Вода плескалась у него под ногами, пока он шел. На какое-то мгновение граф остановился, глядя в пол, а затем произнес:

— Мне кажется, что, раз уж судьба послала нам столь неприятную неожиданность, мы должны готовиться умереть отважно и с достоинством.

Минерва ничего не ответила, и граф добавил:

— Мне кажется, вы гораздо моложе меня, и потому я сожалею, что послужил причиной вашей ранней кончины, однако, поскольку мы ничего не можем поделать с этим, я полагаю, что нужно покориться неизбежному.

Он говорил все с тем же спокойствием, с каким вел себя с самого начала. Минерва глубоко вдохнула.

Она сказала себе, что ни за что не даст ему понять, до чего она напугана.

Ей хотелось броситься к графу и попросить его обнять ее, потому что вода поднималась все выше и выше, а он все-таки человеческое существо.

Сейчас она уже не могла думать о нем как о графе, которого ненавидела, графе, которого за несколько часов до этого она готова была застрелить за те несчастья, которые он принес им. Теперь она думала только о том, что он может говорить и дышать, значит (мысль эта ужаснула ее), она по крайней мере умрет не одна.

Минерва снова начала молиться, молиться о том, чтобы, если ей придется умереть, она умерла так же храбро, как граф, не впадая в панику и не совершая никаких поступков, которых могли бы стыдиться потомки.

Вода уже поднялась выше щиколоток.

Вода была холодна, и Минерва почувствовала, как намокают ее чулки под длинными брюками. Кроме того, поток принес с собой неприятный запах тины.

Минерва подумала, что, когда вода доберется до ее горла, а потом и рта, она почувствует себя грязной и отвратительной.

— Вы все молчите, — заметил граф. — Каетесь в прошлых преступлениях или все еще молитесь о спасении?

— Молюсь, — ответила Минерва, — и вам тоже не мешало бы помолиться!