Соответственно, я пришла к выводу, что при отсутствии подкрепляющих доказательств свидетельства г-на Березовского часто не могли вызывать доверия, когда они расходились с показаниями г-на Абрамовича или других свидетелей. Я с сожалением должна признать, что, проанализировав достоверность показаний г-на Березовского, пришла к выводу, что он мог бы сказать почти все, что угодно, для обоснования собственного иска.

Существовал ярко выраженный контраст между тем, каким образом давал свидетельские показания г-н Березовский, и тем, как это же делал г-н Абрамович. Г-н Абрамович аккуратно и продуманно отвечал на вопросы, и его ответы концентрировались как раз на тех вопросах, о которых шла речь. Он постоянно стремился убедиться в том, что точно понял тот или иной заданный ему вопрос и все, что с ним связано. Он постоянно хотел быть уверен, что, несмотря на сложности процесса перевода, он понял смысл заданных ему вопросов. Эти различия, безусловно, до какой-то степени отражали различия между личностями двух этих людей, и я, насколько это возможно, должна была быть снисходительна к г-ну Березовскому. Но в этом также отражался ответственный подход г-на Абрамовича к ответам на вопросы, которые он мог честно обосновать.

В тех случаях, когда г-н Абрамович обладал необходимым знанием, он был способен давать полные и подробные ответы на поставленные вопросы, он прилагал усилия для того, чтобы разграничить собственные знания, гипотетические реконструкции и отвлеченные рассуждения. Он не боялся давать такие ответы, которые менее добросовестный свидетель счел бы вредными для его дела. Существовали некоторые различия между устными свидетельствами г-на Абрамовича и тем, что содержалось в его письменных заявлениях. Там, где такие различия обнаруживались, их в большинстве случаев можно было объяснить вполне законными добавлениями подкрепляющих подробностей, выявившихся во время перекрестного допроса, и сложностями, связанными с процессом перевода. Я пришла к выводу, что г-н Абрамович честно был готов идти на уступки там, где это было необходимо, например в вопросе о датировке документов задним числом.

Впрочем, неудивительно, что по временам его показания были противоречивыми, а его воспоминания неверными или же они со временем изменялись, но ни один из таких случаев не был настолько вопиющим, чтобы вызвать у меня сомнения в его правдивости и надежности как свидетеля в целом.

Я не согласна с данной г-ном Рабиновичем характеристикой поведения г-на Абрамовича на свидетельской трибуне как “отшлифованного” или “полностью контролируемого поведения” так же, как и с каким-либо отрицательным смыслом, который был вложен в предположение о том, что он “тщательнейшим образом подготовился к даче показаний”. Перекрестный допрос, безусловно, был очень тяжелым для г-на Абрамовича, не в последней степени из-за того, что он не контролировал ни задававшиеся ему вопросы, ни ход суда, а также потому, что он явно должен был сильно сосредоточиться, чтобы понять вопросы и ответить на них.

Я отвергаю весьма серьезные утверждения г-на Рабиновича о том, что г-н Абрамович — абсолютно “бесчестный и циничный свидетель”, специально пригласивший таких свидетелей, которые, как он знал, должны были сказать “то, что от них ожидали, полностью лживую информацию, которая должна была ввести суд в заблуждение”. Ни сами показания, ни мой анализ этих показаний не дают оснований для такого утверждения. Точно так же я отвергаю и утверждение о том, что он манипулировал судебным процессом, или заключал тайные соглашения со свидетелями, или же участвовал в кампании “инсинуаций и недомолвок”.

В заключение хочу сказать, что я считаю г-на Абрамовича правдивым и в целом заслуживающим доверия свидетелем…

Вследствие сказанного выше я полностью отказываю г-ну Березовскому в удовлетворении обоих его исков — как в отношении “Сибнефти”, так и в отношении “Русала”».

Подавать апелляцию Березовский не стал. Каков объем судебных издержек он должен был оплатить, до сих пор точно неизвестно. По некоторым оценкам, общие судебные издержки могли превысить 100 млн фунтов стерлингов (только Абрамовичу Березовский согласился выплатить 35 млн фунтов стерлингов). После проигрыша процесса Абрамовичу Березовский находился в подавленном состоянии. Из-за необходимости выплачивать громадные судебные издержки он испытывал дефицит свободных денежных средств и вынужден был уволить помощников, почти всю охрану, выставить на продажу несколько принадлежащих ему домов, картины и некоторое другое недвижимое имущество. В то же время точный размер состояния Березовского в тот момент неизвестен, поскольку значительную часть активов он держал на подставных лиц или на трастовые компании. Поэтому истинный размер своего состояния мог оценить только сам Борис Абрамович. По этой же причине невозможно достоверно установить, находился ли он в момент смерти на грани банкротства. Также определенные проблемы для Березовского создало то, что Елена Горбунова, его бывшая третья жена, добилась заморозки активов Березовского, требуя больших денежных выплат для себя и своих детей.

Тело Березовского было обнаружено 23 марта 2013 года лежащим навзничь на полу в запертой, как первоначально полагали, изнутри ванной комнате в доме, принадлежащем его бывшей второй жене Галине Бешаровой, которой, как мы помним, в 2011 году Борис Абрамович выплатил за развод рекордные для Англии от 165 до 220 млн фунтов стерлингов. Его смерть произошла в местечке Аскот графства Беркшир в 40 км от Лондона. Первым тело обнаружил личный телохранитель Березовского Ави Навама, в прошлом сотрудник израильской разведки «Моссад». По предположению следствия, он повесился на собственном шарфе, предварительно отослав телохранителя с поручением. Однако шарф оборвался, и тело олигарха было найдено лежащим на полу. Никакой предсмертной записки не было найдено. Позднее эксперты опровергли первоначальные сообщения прессы, что олигарх был найден в запертой изнутри ванной комнате. Выяснилось, что дверь в ванную с тем же успехом могла быть закрыта и снаружи. А отсутствие следов борьбы, в случае если имело место убийство, можно было бы объяснить тем, что Березовский первоначально был оглушен или обездвижен с помощью какого-то препарата, или что его сначала задушили, внезапно набросив удавку на шею, а затем имитировали повешение. Впрочем, впоследствии выяснилось, что определенные повреждения, в частности сломанное ребро, на теле Березовского все-таки были. Против версии повешения говорит и тот факт, что шарф, на котором будто бы повесился Борис Абрамович, оборвался. Значит, повешенный, скорее всего, висел лишь короткое время, за которое вряд ли бы успел умереть.

Эксперты констатировали, что смерть Березовского наступила 23 марта в 11 часов утра по местному времени. Первым о смерти Березовского сообщил его зять, бизнесмен Егор Шуппе, муж дочери Березовского Екатерины, на своей странице в Facebook. Он также отметил, что тесть в последние месяцы страдал от депрессии и мало общался с родственниками и друзьями. По утверждению российского адвоката Александра Добровинского, Березовский под конец жизни был фактически разорён, в том числе из-за проигрыша процесса Абрамовичу, и находился в плохом психическом состоянии. Сообщалось также, будто на протяжении всей недели до смерти у Березовского было несколько сердечных приступов. Охранник олигарха Ави Навама, выступая со свидетельскими показаниями на слушаниях в рамках дознания по делу Березовского в марте 2014 года, заявил, что Березовский не раз говорил с ним о самоубийстве.