— М-м... Очень вкусно. Если ты ещё и готовить умеешь — завтра же в ЗАГС едем, — сказал он, утирая губы.

— Представь себе — умею.

— А что умеешь? Борщ умеешь?

— Да.

— А голубцы?

— Умею.

— А котлеты?

— Тоже умею.

— А фуагра?

Я посмотрела на него — всё же, запросики. Насколько я знаю, это печень птицы, но готовить её сложно, а потому считала это блюдо ресторанным. Открыла как-то рецепт, а там что-то типа: «Поймайте гуся, убейте, выньте печень. Посолите, поперчите, полейте кровью девственницы, положите вокруг хвост дракона и запекайте двадцать восемь дней на двухста градусах в печи». Ну, и бросила я эту затею.

— Фуагра не умею.

— Да и чёрт с ней, я её не люблю всё равно. Так, ну неси паспорт.

— Зачем?

— Утром в ЗАГС едем.

— Да сейчас прямо.

— Эх, я уж почти собрался!

— Хватит шутить на эту тему.

— А кто шутит?

— Не смешно.

— И я о том же.

Он что — серьёзно, что ли? Да не может быть. И правда — не смешно. Ромка продолжил пить кофе как ни в чём не бывало. Да пошутил, наверное. Развесила уши. Несите губозакаточную машинку! Даже как-то жаль в глубине души...

— Ну что, Аля? — мужчина оставил свою чашку и обнял меня за плечи. — Больше не будешь от меня убегать?

— Нет. Ты всё равно мастер по догонялкам.

— Верно. Я уж было подумал, что ты меня поматросила и бросила! Чуть не заплакал. Понравилась мне — сама виновата. Теперь не сбежишь. Нечего было тогда в клинике на мой стол прыгать своими прелестями.

— Я же не знала, что ты после этого охоту на меня объявишь. И поймаешь.

— И никуда не отпущу, — добавил он серьёзным тоном.

Не понимаю... Настало время выяснить!

— Ром, зачем я тебе? Мы слишком разные.

— Да, но это же и притягивает.

— Но у нас может быть разное отношение к ситуации. Для тебя это всё игра, развлечение.

— С чего ты взяла? Я отношусь к тебе более чем серьёзно, — он взял моё лицо в свои руки, заставив смотреть в глаза. — Ты для меня не просто красивая девочка, ты — моя девочка. Понятно тебе? И ты будешь со мной.

Мужчина с жаром поцеловал меня, пока мои ноги подгибались. Я не могла поверить в то, что он сказал. Я до последнего отказывалась в это верить. Такой красивый мужчина, состоятельный, желанный — и вдруг мой! У меня никогда не было такого — столь откровенного, не боящегося признаться в своих чувствах. Это не мальчик, это — мужчина! Теперь я понимаю разницу. Он захотел — и взял, заставил меня принять его. Это и пугает, и в то же время доставляет удовольствие. Наконец-то, я могу быть слабой женщиной, потому что мой мужчина возьмет на себя все мои беды — в этом я уверена. Мой мужчина — Боже, как сладко звучит... Сама себе завидую.

— Собирай вещи, мы уезжаем.

— В смысле? Куда это?

— Ты же не думаешь, что я свою женщину оставлю жить в этом бараке? Будешь жить у меня.

— Ага, сейчас, уже бегу. С чего ты взял, что я этого хочу? — глянула на него волком. Кто-то начинает уже качать права, или мне показалось?!

Роман вздохнул. Он понял, что всё же палочку-то перегибает.

— Хорошо, снимем тебе другую, более комфортную квартиру.

— Слушай, Рома, — меня начала напрягать эта ситуация, в которой он вдруг возомнил о себе, что может всё за меня решать. — Я так не привыкла. Меня устраивает моя квартира, за которую я в состоянии заплатить, по крайней мере.

«А быть приживалкой мне вовсе не улыбается» — добавила я про себя.

— Тебе что — нравится этот хлев? — спросил Роман.

— Да, мне нравится. Люблю ретро-стиль аля «Бабушка форева».

— Ладно, я понял, — немного подумал и сказал Роман. — Ты не готова. Пока у нас будет романтика с клопами, если тебе так спокойнее. И если диван нас выдержит.

Я смущённо заулыбалась, вспомнив, как в особенно жаркий момент диван весьма сильно скрипнул и еле выжил... Еще пара сеансов такой любви, и скоро здесь появится новая мебель, за наш счёт. Ну, точнее, пусть Роман и покупает...Он же главный Ломатель!

— Хорошо, поговорим об этом позже, — мудрый мужчина решил не наседать, понимания, что за годы отношений с его братцем мужиком пришлось быть мне. Мне трудно резко привыкнуть, что теперь есть, кому обо мне заботиться. — Сейчас у меня ещё встреча важная, поэтому остаться я не могу. Поеду после к себе переночую. Разблокируй меня, ладно? Завтра я снова хочу тебя увидеть.

Роман обнял меня, как обнимают своих девушек, и чмокнул нежно в губки:

— Хорошего вечера, Аля. Надеюсь, что завтра я не буду больше звонить в прачечную, м?

Я снова засмеялась, представив лицо Романа, раз за разом попадающего в прачку. Мы ещё некоторое время понежничали, и я выпихнула Ромку за дверь, пока он снова не начал свои захваты неприступной крепости.

Боже, что творится-то, а? Это всё не сон? Этот прекрасный мужчина практически признался мне в любви? Я не могла и мечтать об этом ещё месяц назад! Только немного бесит, что он сначала решает, что я должна носить, потом — где мне жить. Скоро скажет, что я должна есть, и с каким интервалом дышать!

Язык чесался рассказать об этом Аньке. Эмоции были настолько яркими, что мне необходимо было поделиться хоть с кем-то. А Анька была не такой уж и плохой подругой.

Рассказала ей всё, что произошло за последние дни. Как меня бесит поведение Ромы, пытающегося навязать мне своё мнение. И знаете, что сказала эта предательница, принявшая сторону наглых мужчин?

Что он ведёт себя как настоящий мужик и самец, пытающийся по максимуму обустроить жизнь своей женщины. А мне, дурынде, надо радоваться! Вернуть яйца правообладателю, перестать пытаться быть мужиком и, в кои-то веки, наконец, расслабиться!

Ну, чёрт его знает — а вдруг, она права?

***

Поледующие дни были полны сумасшествия и романтики. Сухарик окончательно лишился своего гордого звания, потому что — ну не могут быть Сухари такими страстными! Но Зануда, конечно, сидит в нём гораздо прочнее.

Если честно, мне уже казалось, что у меня ноги колесом, когда хожу. По-моему, после Романа, они не сходятся до конца. Но, слава Богу, пока никто об этом не сказал, и это лишь мои ощущения.

Кстати, в моей квартире диван новый появился. Наша слишком страстная любовь всё-таки разломала в щепки старый...

***

Сегодня мы, наконец, вылезли из берлоги и решили выйти в люди.