душе иногда бывает так муторно, что… ну просто… В общем, как в русских романах. Но только, ради бога, не будем говорить о русских. С меня и доктора Токарева достаточно. По-моему, его слишком много.

— Да, общение с ним утомительно.

— Найджел, — вдруг произнесла она, понизив голос, — давай заключим соглашение, своего рода пакт о том, что будем друг с другом совершенно откровенны. По поводу убийства, я имею в виду. Согласен? Или ты находишь мое предложение глупым?

— Я согласен. И рад, что ты предложила это, Анджела. Да и с чего ты решила, что я сочту это глупым?

— Тогда все в порядке. Начнем? Я не верю, что Чарльза убил ты. А как насчет меня? Ты думаешь, его убила я?

— Нет.

— А кто это сделал, как ты думаешь?

— Если честно, то я вообще не думаю.

— Но как же… Что, у тебя на этот счет совсем нет никаких соображений?

— Ну, вроде бы положено подозревать Василия, но, ей-богу, Анджела, душа моя не принимает это. Такой добродушный старикан…

— Да-да, понимаю, — согласилась она. — Я тоже где-то внутри себя чувствую, что это не он.

— А кто? Что ты чувствуешь, Анджела? Кто это? Впрочем, если не хочешь, не отвечай.

— Нет-нет, это часть нашего соглашения.

— Ну тогда скажи.

Они уже достигли ручейка. Он и впрямь был узеньким, но по обе его стороны среди жидкой грязи виднелось множество мелких луж.

— Давай я перенесу тебя, — предложил Найджел.

— Ничего страшного, если я испачкаю свои туфли.

— Но мне будет неприятно. Лучше давай я тебя перенесу.

Анджела посмотрела на него. И от того, как она посмотрела, Найджелу вдруг стало хорошо, как никогда прежде. «Что же это такое? — смущенно подумал он. — Ведь я ее почти не знаю. Мы только, только встретились, всего два дня назад. Что же это творится со мной?»

— Ну хорошо, — сказала она и одной рукой обняла его за шею.

Найджел зачерпнул в ботинки немного холодной воды, но это же сущая ерунда. Он нес ее до самых деревьев.

— Ты уже можешь меня отпустить, — тихо, одними губами, прошептала она ему на ухо.

— Сейчас, сейчас, — почему-то громко проговорил он, почти крикнул. — Конечно… — И отпустил.

— А теперь, — начала Анджела (лицо ее, непонятно почему, стало пунцовым), — когда мы пересекли этот ручей, я скажу тебе, что я чувствую… Хотя погоди… что это там?

Сзади, со стороны дома, чей-то голос звал:

— Мистер Батгейт!

Они обернулись и увидели миссис Уайлд. Она махала рукой.

— Вас к телефону, из Лондона! — крикнула она.

— Черт бы тебя побрал! — пробормотал себе под нос Найджел и крикнул в ответ: — Спа-си-бо!

— Возвращайся скорее, — сказала Анджела. — Я дойду до амбара и буду ждать тебя там.

— Но ты так и не сказала мне…

— Ты знаешь, я передумала.

Глава VIII

Свидетельствует ребенок

Оказалось, звонил Беннингден, семейный адвокат. Мистер Беннингден был одним из тех маленьких, высушенных джентльменов, которые так растворились в своей профессии, что почти полностью потеряли индивидуальность. Смерть Чарльза Ренкина его глубоко взволновала. Найджел, знавший его достаточно близко, в этом не сомневался. Но сухой голос, дробное стаккато фраз не выражали ничего, кроме того, что может выражать официальный юрист.

Он намеревался приехать во Франток завтра после полудня. Найджел повесил трубку и отправился разыскивать Анджелу.

На полдороге он наткнулся на Аллейна. Тот беседовал с младшим садовником. Очевидно, инспектор решил снять показания с работников усадьбы. Найджел вспомнил, как было вчера, когда гости разбрелись по парку. Он видел, как Ренкин и миссис Уайлд скрылись в тенистой аллее, и еще подумал: «А интересно, Уайлд и Розамунда тоже гуляют вместе? И еще интересно: по какой дороге гуляет сейчас инспектор?» — подумал Найджел уже не в первый раз. Младший садовник держал за руку маленькую девочку, краснощекую и очень чумазую, так что пол можно было определить весьма приблизительно. Собственно, Аллейн беседовал не с садовником, а с ребенком, и вид у него (разумеется, у инспектора) был чрезвычайно озадаченный.

— Мистер Батгейт, — позвал инспектор, — одну минутку! Вы умеете обращаться с детьми?

— Просто не знаю, что и сказать, — ответил Найджел.

— Да не спешите вы, ради бога. Это Стимсон, он здесь у них третьим садовником, а это его дочь… мм… Сисси. Сисси Стимсон. Стимсон говорит, что она вчера вернулась из парка и что-то рассказывала о плачущей женщине. Мне бы, конечно, очень хотелось поподробнее узнать об этом примечательном инциденте, ибо речь, видимо, идет об одной из наших дам. Но дитя — это очень трудный свидетель. Попробуйте вы, может, у вас получится. Мне непременно надо идентифицировать плачущую женщину, ну и, конечно, того, кто шагал рядом с ней. Сисси не из болтливых. Мм… Сисси, это мистер Батгейт. Он пришел поговорить с тобой.

— Привет, Сисси, — неохотно произнес Найджел.

Сисси немедленно спряталась за отцовскую ногу и зарылась лицом в его весьма неаппетитные штаны.

— Да не выйдет у вас ничего. Это ребенок особенный. — Садовник повернулся к Найджелу. — Я говорю, характер у нее особенный. Вот если бы здесь была ее мама, она бы, я не сомневаюсь, из Сисси все вытянула. Но нам не повезло, сэр, жена до субботы уехала к матери, а вот у меня к ней нет такого подхода. Да оставь ты это, Сисси. Стань сюда.

Он смущенно пошевелил ногой, но девочка покидать укрытие отказывалась.

— Сисси! — просюсюкал Найджел, чувствуя себя полным идиотом. — Тебе нравится этот красивый серебряный пенни?

Из-за штанины появилась пара настороженных глаз. Найджел извлек из кармана шиллинг и повертел его в руках.

— Гляди-ка, что я нашел, — проворковал он, притворно улыбаясь.

Хриплый фальцет изрек:

— Дай…

— Ого, — оживился Аллейн, — чудесно. Продолжайте в том же духе.

— Ты хочешь заполучить этот красивый серебряный пенни? — спросил Найджел и присел перед девочкой на корточки. Шиллинг оказался совсем близко от ее лица.

Сисси неожиданно попыталась цапнуть монету, но Найджел оказался проворнее и тут же убрал руку.

— Это не пени… это шилин, — насмешливо протянула Сисси.

— Да, конечно, ты права, — согласился Найджел. — Теперь послушай меня. Я дам тебе его, если ты расскажешь этому джентльмену, — он показал глазами на Аллейна, — что ты вчера видела в парке.

Ответом была тишина.

— О! — внезапно воскликнул инспектор. — Глядите, я тоже нашел серебряный шиллинг. Надо же!

Стимсон заметно оживился.

— Иди сюда, ну! — позвал он дочь. — Расскажи, ну! Расскажи джентльменам о той леди, что плакала в роще. Они дадут тебе пару монет. Пару монет тебе дадут, говорю! — Он начал терять терпение.

Сисси показалась из-за укрытия и стала рядом с отцом, переминаясь