— Вот уже некоторое время, — начала Ругайя Бегум, — я замечаю, что интерес Салима к Ясаман скорее напоминает любовь мужчины к женщине, чем брата к сестре. Я пыталась выбросить из головы эти недостойные мысли. Не хотелось верить в то, что подсказывал мне инстинкт. В это невозможно было поверить!

— Но теперь вы изменили мнение. Не так ли, госпожа? Почему? — Голубые глаза священника сделались серьезными.

— Прошлой ночью принц Салим принялся соблазнять Ясаман. Он вошел в ее спальню и… и… Не могу рассказывать вам эту мерзость. Если бы не Адали… — Несколько мгновений она была не в силах продолжать.

— Адали их поймал? — Священник старался узнать все до конца, прежде чем женщина расплачется.

— Адали заподозрил принца Салима. — Невероятным усилием Ругайя Бегум овладела собой. — Он спрятался в спальне Ясаман и видел все, что происходило между ними.

Госпожа Иодх Баи вчера подарила Ясаман Ночную книгу. Когда-то она принадлежала Кандре. Конечно, девочка заинтересовалась. Она как раз разглядывала книгу, когда вошел ее брат. Он предложил ей изобразить вдвоем то, что нарисовано на картинках. И ему удалось убедить ее, сказав, что, выходя замуж, девушка должна быть сведуща в любви. Он убедил ее, что девственница может получать огромное удовольствие, не теряя девственности.

— Кровь Христа на его голову! — взорвался священник, поразив Ругайю Бегум. Никогда еще она не слышала, чтобы он так многословно ругался. Куплен Батлер настолько пронзительно поглядел на женщину, что та в испуге чуть не отступила. — Он лишил ее невинности? — без обиняков спросил он.

— Нет, нет, — заверила его Ругайя Бегум. — Так по крайней мере клянется Адали. Поговорите с ним сами, святой отец. Он считает, что Салим ждет подходящего момента, чтобы овладеть ею окончательно.

— Нужно что-то делать, нельзя допустить, чтобы дьявол творил зло. Что вы предлагаете, госпожа, и чем могу помочь я?

— Я попросила своего господина Акбара немедленно выдать замуж Ясаман. Салим, безусловно, воздержится от зла, если поймет, что она счастлива с мужем.

— И кто тот принц, которого вы выбрали? — спросил священник.

— Ямал Дарья-хан, младший сын Юзеф-хана. Куплен Батлер задумчиво кивнул:

— Сильный молодой человек; я слышал, он, как и отец, верен нашему господину Акбару. И она останется здесь, в Кашмире, — заметил он почти про себя. — Да, выбор хорош, госпожа. И вы, конечно, хотите, чтобы я подготовил Ясаман к скорому замужеству.

— Да, — ответила Ругайя Бегум. — Боюсь, она не обрадуется этой новости. Мы позволяли ей так долго быть маленькой девочкой, а теперь, не дав возможности побыть девушкой, потребуем стать женщиной. Вы знаете, как Ясаман ценит свободу. Ей будет трудно преодолеть эту сторону своей натуры, и все же ей необходимо немедленно выйти замуж. Она и в самом деле слишком молода, ко других путей защитить ее от Салима мы не нашли. Скажу вам по секрету, здоровье правителя ухудшается. События прошлого года отняли у него много сил, хотя он старается не показывать слабости. Когда он покинет нас, у меня не останется средств уберечь дочь от Салима. Кроме мужа, этого сделать не сможет никто из нас.

— Да, — вслух согласился священник, в душе не уверенный в ее правоте. Салим — упорный юноша, и мало что может устоять на пути его плотских желаний. Несколько лет назад он страстно влюбился в Hyp Яхан. Акбар противился тогда этому браку, полагая, что дочь Зайн-хана Коки — недостойная пара будущему Моголу, несмотря на свою красоту. Девушка была слишком умна, чтобы устроить Акбара, и открыто высказывала свои мысли. Она не только отвечала на страсть Салима, но, как и мать, поощряла ее.

Зайн-хан Кока был умнейшим и опытнейшим военачальником Акбара. Их семьи оставались близки на протяжении многих поколений. Девушка часто бывала в доме Акбара, и он всегда думал о ней как о сестре Салима. Он чувствовал, что в этом браке есть что-то неестественное, но в конце концов был вынужден согласиться.

— В конце концов, милостивый господин, — успокоил правителя сам Зайн-хан Кока, — между нашими детьми нет кровного родства.

Даже первая любимая жена Салима Ман Баи и его вторая жена принцесса Биканера Амара умоляли Могола разрешить этот брак их мужу. И он состоялся. А теперь вожделения принца направлены на его младшую сестру, а правитель умирает. «Все складывается очень плохо», — думал священник.

— Как мы сообщим об этом принцессе? — спросил он Ругайю Бегум.

— Нужно подождать, пока Акбар не устроит все с Юзеф-ханом, — ответила женщина. — На счастье, он здесь, в Кашмире, с семьей, и правитель пошлет за ним сегодня же. Если брак окажется счастливым и молодой Ямал оправдает надежды, господин может от своего имени передать ему правление Кашмиром.

— А разве принц Ямал не младший сын Юзефхана, госпожа? Что остальные сыновья скажут на это?

— Они должны помнить, что были неверны. К тому же лишь три его сына живы. Старшему, Якубу, верить нельзя, среднему, Хайдеру, не верит мой господин, думая, что он тянется за старшим, а вот младший, Ямал, показал свою верность. Второй сын, Ахмед, погиб во время войны против дяди. Если господин кому-нибудь и доверит Кашмир, то только принцу Ямалу.

Пока Ругайя Бегум разговаривала со священником, Акбар возвратился в свои покои. Он быстро перекусил белым хлебом со сладким печеным яблоком, запив все это чашкой горячего черного сладкого чая Закончив трапезу и даже не повидавшись с дочерью, он распорядился подать ему лошадь и в сопровождении телохранителей отправился в расположенный неподалеку свой дворец.

Озеро Вулар… Он любил эти места и сердцем чувствовал, что Кандра полюбит эту страну холодных вод и гор. Он усмехнулся, вспомнив, как она ненавидела жару долин и пыль Лахора и как старалась не жаловаться. Для Кандры он и построил дворец, в котором теперь жила ее дочь. Тогда он нанял много рабочих и платил им двойное жалованье, только чтобы дворец был готов ко дню рождения ребенка. Здесь Ясаман и родилась и научилась так же любить Кашмир, как любила ее мать. И теперь он собирался выдать ее замуж за принца этого края. Она останется здесь навсегда, и это правильно. Ругайя не ошибалась: Ямал Дарья-хан — идеальная пара для их дочери.

Акбар въехал в королевский дворец и дал распоряжение одному из советников:

— Немедленно разыщи Юзеф-хана и пришли ко мне. Я буду в приемной.

Был еще ранний час, но весть о том, что правитель вернулся, уже дошла до служащих, которые потянулись к нему с докладами.

— Не теперь, не теперь, — отмахивался он, и его глаза смеялись. — Вы суетитесь, как муравьи, полные сознания собственной значимости. Кто-нибудь вторгся в пределы наших земель?

— Нет, наш господин, — хором отвечали чиновники.

— Кто-нибудь умирает из важных особ?

— Нет, наш господин.

— Тогда оставьте меня, пока я не поговорю с другом Юзеф-ханом, — распорядился Акбар. — И кто-нибудь пусть принесет чаю и медового печенья. Разве может Великий Могол выглядеть скаредным и негостеприимным. — Он махнул рукой, и они удалились. Бюрократы! Без них правительству не обойтись. А может быть, бюрократы — вредный нарост, который развивается на правительстве, вместо того чтобы зародиться на гнилом стволе, и сосет его жизненную силу, пока тот не ослабеет до такой степени, что оказывается неспособным управлять? Мысль показалась ему интересной.