балансировала пивной бутылкой между большим и средним пальцами.

Взгляд Эйса скользнул по моей ключице, по цепочке, которая исчезала под моей майкой. Если бы он был любым другим парнем, я бы предположила, что он пялится на меня, но он был фейри, а я носила эквивалент яда фейри на шее.

— Он думал, что ты Ишту, — сказал он ровным тоном. — Восстала из мёртвых.

Мурашки пробежали по моей коже.

— Кто такая Ишту? — спросила Касс, посасывая розовый коктейль через соломинку.

— Бывшая девушка Каджики, — сказала я.

Она поморщилась.

— И ты похожа на неё? Насколько это странно?

Это было определённо странно. С другой стороны, вся моя жизнь была странной.

— Вы, ребята, хотите чего-нибудь выпить? Бармен потрясающий, — сказала Касс.

— У нас всё хорошо, Кэссиди, — сказал Эйс.

— Где третий провокатор? — спросила она.

Сестра и брат нахмурились.

— Круз. Где он? — спросила она.

— У него было какое-то срочное дело, — сказал Эйс, глядя на меня.

— Какого рода дело? — спросила я.

Тёмные брови Эйса сошлись на загорелом лбу.

— Почему бы тебе не сказать мне?

— Почему я должна знать, чем занимается Круз?

Касс переводила взгляд с одного на другого, в то время как Лили пристально смотрела на меня. Чего именно мне не хватало? Неужели Круз им что-то сказал?

— Я думал, вы с Каджикой стали близки, — сказал Эйс.

Касс уставилась на свой напиток.

— Я думаю, что, возможно, я выпила слишком много этого, потому что я не понимаю ничего из того, что вы, ребята, говорите.

— Я тоже не понимаю, — пробормотала я.

— Куда делся Каджика, Катори? — спросил Эйс, его взгляд был таким же жёстким, как и его голос.

— Он отправился на поиски Гвенельды.

— Гвенельда, которая убила своего мужа-судмедэксперта? — спросила Касс. Конечно, она должна была это знать. Её брат Джимми был следователем.

— Она не убивала его, — сказала я. — Это сложно.

Брови Касс высоко изогнулись.

— Лили любит танцевать, Кэссиди. Почему бы тебе не поднять её со стула и не показать ей, как девушки в Роуэне двигают телом?

Касс ухмыльнулась.

— Это было бы для меня удовольствием.

Она схватила Лили за руку и стащила её с барного стула. Фейри споткнулась от внезапного толчка и чуть не врезалась в меня, но я отступила в сторону, прежде чем моя кожа могла обжечь её.

Когда она восстановила равновесие, на её лице отразилось облегчение.

— Нравится двигать телом? — спросила я, когда они растворились в густой толпе.

— Где Каджика, Катори?

— Последнее, что я слышала, он был в Канзасе, но он давно мне не звонил. Что такое?

— Потому что, очевидно, вчера умер фейри. Я не любил этого парня, но заслужил ли он кровавую стрелу в сердце? Конечно, нет.

Я судорожно сглотнула.

— Ты… ты думаешь, что Каджика убил его?

— Только охотники могут убить фейри, и, поскольку их всего двое, это ставит его довольно высоко в моём списке подозреваемых.

— Но он ищет Гвенельду. Он не охотится за… — промелькнула у меня в голове мысль. — Может быть, на него напал фейри, и ему пришлось защищаться.

— Я уезжаю на неделю, и вдруг ты становишься фанаткой охотников?

Я сильно сжал бутылочное горлышко между пальцами.

— Я не фанатка охотников.

— Но ты носишь их ожерелье.

— Потому что Борго в городе. Я не сильная, как Каджика, и не наделена магической пылью, как ты, Эйс. Я просто пытаюсь защитить себя.

— Ты отмечена. Единственный фейри, который может убить тебя, — это Круз. Разве ты не понимаешь, как работает наша система?

— Мне всё ещё может быть больно.

— Откуда ты знаешь, что это не те люди, которые дали тебе ожерелье, причинят тебе боль?

— Не надо, Эйс.

— Держу пари, ты всё ещё думаешь, что я убил Холли, да?

— У неё была сыпь по всему телу. А это значит, что её отравили.

Его взгляд стал ледяным.

— Это удобный вывод.

— Ты можешь доказать, что не задушил её?

Он скрестил руки на белой рубашке и опустил. Я по-детски сердито посмотрела в ответ.

Две песни прозвучали до того, как я сказала:

— Её прах стал жидким, и теперь вокруг её надгробия выросла розовая лиана. Это случается со всеми фейри?

Губы Эйса всё ещё были так плотно сжаты, что я сомневалась, что он мне ответит. Я была неправа.

— Мы превращаемся во флору, когда умираем, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Старейшины говорят, что первые экзотические виды цветов на этой Земле произошли от умершего фейри.

Я подумала обо всех цветах, которые мы превратили в варенье с бабушкой Вони. Я представила, что это кусочки плоти фейри во рту и меня затошнило.

— Это лучше, чем стать пищей для червей, — сказал он.

Я вытряхнула этот образ из головы.

— Очевидно, это те же самые розы, в которых были похоронены охотники. Ты знал об этом?

— Я предполагал. У охотников нет такой магии.

— И ты не сказал мне?

— Ты бы мне вообще поверила? — спросил он отрывистым голосом.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Поверила бы я ему? Поверила ли я ему? Я поднесла бутылку пива ко рту и сделала большой глоток.

— Ты когда-нибудь задумывалась, как твоя мать сама достала гроб из земли?

— Дай угадаю: ты знаешь.

— На самом деле я не знаю. Никакой фейри не смог бы ей помочь, а Гвенельда всё ещё была там. Она тоже не смогла бы помочь. Так что нет, я не знаю, но тебе следует задуматься об этих вещах вместо того, чтобы гадать, убил ли я дряхлую калидум.

— Не называй её дряхлой.

— Отлично. Потрёпанную временем калидум.

— Она выбрала твой вид.

— Вид?

— Прояви к ней немного уважения.

— Она написала потенциально вредную книгу о нас, так что нет, я не думаю, что я ей чем-то обязан.

— Если вы отдадите мне книгу, я прочитаю её вам, — блефовала я. Ни за что на свете я не стала бы разглашать её секреты людям, от которых она их скрывала. Если бы я получила книгу обратно, я бы обязательно села под музыку ветра, надев килограммы железных украшений, и прочитала бы её от корки до корки.

Кто-то так сильно толкнул меня в спину, что я отлетела к Эйсу. Он вытянул одну руку перед собой, останавливая моё падение. Пламя охватило его пальцы и запястье.

Я ахнула.

Он отдёрнул руку, схватил случайный стакан с бара и вылил его на свою потрескивающую плоть. Он зашипел, как огнетушитель.

Я типа почувствовала себя плохо.

— Примерно так чувствует себя моя рука каждый раз, когда загорается метка.

Голубые глаза Эйса были такими же неоновыми, как напиток Касс.

— Я