Молодец, браво! Словом, пропили, прожрали, просрали, проспали великий клуб. Унизили, разворовали, растоптали. Просто уничтожили. Да еще человека убили, который, видимо, пытался мешать воровать. Все сошло с рук.

Я и дальше пытался распутывать поистине зловещий «змеиный клубок». Может быть, не все удалось сделать, не взыщите. Здесь необходимо небольшое отступление, уж извините меня, пожалуйста.

Иногда употребляют по отношению к определенной категории людей словосочетание «воры в законе». Оно имеет, как известно, несколько смыслов, значений. В моем представлении, это прежде всего группа людей, на чьи преступные деяния государство, в лице, скажем, представителей российской фемиды, просто закрывает глаза. Таким образом, узаконивая их преступления. За деньги или просто так. По причине их исключительного влияния, иных факторов. Чаще, разумеется, за взятки, которые исчисляются нередко тысячами, порой миллионами иностранной валюты.

Осуществляются своего рода «откаты», имеющие, особенно в российских реалиях, широкую практику, если говорить о масштабных финансовых злоупотреблениях. Ну что стоит дельцу, укравшему из недр футбольного клуба миллиончик долларов, «отстегнуть» несколько тысяч лицу, от действий или, напротив, бездействия которого зависит исход уголовного дела? Да пустяк. Но об этом разговор впереди.

«Воры в законе» имеются практически в любом российском клубе, одни мельче, другие крупнее. В том числе и в руководстве футбольных команд, ведущие клубы — не исключение. Наведался я как-то в одно из силовых ведомств в надежде раздобыть на персонажа фактуру. Оперативник, с которым свели, пояснил, что нужные мне бумаги находятся «в разработке», есть такой термин у милиционеров. Что означало: следствие продолжается, и пока оно не завершится, документы предоставить не могут. Отговорка ли, нет, но факт: ничего не дали.

Человек, действия которого я хотел разоблачить документально, руководитель одного из ведущих, к слову, футбольных клубов. В силовом ведомстве дали понять, что в их системе тоже есть предатели. Выезжают, к примеру, на место оперативники, об их визите уже проинформирован сам фигурант, разумеется, прячет концы в воду. Интересовавший меня гражданин — лидер одной из преступных группировок. ОПГ (сейчас модно именовать ОПС — организованное преступное сообщество) представляет город средней полосы России, хотя сам персонаж уроженец отнюдь не наших мест. Так как я не располагаю документальной базой, то называть клуб, имя и фамилию человека пока не могу.

Вот на лжеспартаковцев имею, наверное, все, что нужно для их полноценного изобличения. Может, сказалось здесь мое отчасти пристрастное отношение, говорил уже, «Спартак» — любимый клуб с детства. В конце концов, свет на мне одном в плане расследований клином не сошелся. Пусть и другие репортеры в данном направлении поработают. Судя по всему, они никуда не спешат в этом смысле. Своя рубашка ближе к телу. Никого не осуждаю, просто констатирую. Хотелось, конечно, большей активности, заинтересованности, но куда там. Люди голы, очки, секунды судорожно считают. А как достигаются результаты — честно или не очень, — моих коллег не особо волнует. К подобным неутешительным выводам пришел после многолетних наблюдений, анализа, общения и т. д.

Завершу свой рассказ о кончине Ларисы Нечаевой, все-таки не рядовая гражданка в футбольном сообществе. Спустя пятнадцать лет с момента роковых выстрелов удалось поговорить с ее старшим сыном — Андреем (есть еще младший — Максим).

— Примерно через полтора года после трагедии, в конце 1998 года, мне позвонили с Петровки, — вспоминал мой собеседник. — И предложили заплатить энную сумму денег за возможную операцию по поимке исполнителей убийства. Они будто бы оказались в руках людей, проживавших в Чечне, которые могли выдать преступников за определенную мзду. Иными словами, требовался выкуп. У меня и членов моей семьи, разумеется, подобной суммы не было. После отказа заплатить «благодетели» с Петровки больше не звонили.

Получается, представители нашей правоохранительной системы перешли, и, видимо, давно, на «самоокупаемость». Дескать, если могут родные и близкие усопших проплатить операцию по поиску «обидчиков» своего родственника (родственницы), тогда пожалуйте в наши ментовские кабинеты. С энной суммой. Если нет, то даже рассчитывать, извините, ни на что не стоит.

— Кто-то может осудить меня, но я решил оставить дело как есть, — продолжил Андрей. — Если сразу не повезло с расследованием, что поделаешь? А самому бесполезно расследовать. Объективно нет таких возможностей. Да и связи в правоохранительных органах отсутствуют. Правда, остается еще слабая надежда. Может быть, кто-то «наверху» даст импульс к расследованию убийства моей мамы? Убеждения ее были те же, что у Владимира Владимировича, активно ратующего за развитие физкультуры и спорта в нашей стране. Мама-то в свое время выдвигалась в депутаты Красноярского края, на встречах с избирателями как раз говорила о спортивных площадках по месту жительства, строительстве крупных арен и так далее. Наивно, но идеология мамы, хочется верить, должна побудить власти найти хотя бы ее убийц.

Интересно, что Юрий Заварзин, ближайший сподвижник печально знаменитого Григория Есауленко, ставший генеральным директором «Спартака» после кончины Ларисы Нечаевой, звал на работу в клуб старшего сына убитой.

— Разумеется, я отказался, — сказал Андрей. — Понял, что многие сотрудники клуба как-то повязаны друг с другом и ради меня они не станут менять стиль работы и общения. Поэтому не стоило туда идти хотя бы из соображений безопасности.

Со слов Андрея, имя и фамилию заказчика озвучили и следователь, и родной дядя, Геннадий Сорокин. Многие факторы указывают на господина Есауленко. Еще при жизни Ларисы Геннадиевны теперь уже бывший вице-президент «красно-белых» все время сторонился общения с ее сыном.

— Не придал тогда значения этому, — вспоминал Андрей. — Думал, люди, подобные Есауленко, владеющие солидными средствами, как правило, замкнуты, даже нелюдимы. По прошествии лет многое представляется зловещим. По-моему, коррупция все поглотила. Сказалась вездесущая власть денег. Уверен, заказчики накопили достаточно денег, чтобы с их помощью плавно погасить предполагаемую волну громких разоблачений. А исполнители, не исключаю, до сих пор живы. Как юрист по образованию, смею утверждать: пока не увижу фактических доказательств их кончины, ни о каком небытии преступников не может быть и речи.

Я дозвонился прокурору Петушинского района Владимирской области, где произошла трагедия.

— Дело приостановлено в ноябре того же 1997 года, — монотонным голосом сообщил специалист. — Но проводятся обычные оперативно-розыскные мероприятия. Какого характера? Не могу разглашать, это государственная тайна… Реальной перспективы возобновления дело не имеет. Ибо все, что нужно, уже расследовано. Заказчик, думаю, так или иначе, связан с профессиональной деятельностью Ларисы Нечаевой. Увы, пока не располагаем изобличающими заказчика доказательствами — аудио— и видеозаписями. А в нашей практике обычно через исполнителей выходят на заказчика. По закону дело об убийстве может быть закрыто только спустя 25 лет с момента преступления.