Едва ли предложения папы Сикста IV можно назвать суровыми. Но, учитывая фундаментальную политическую мотивацию нового трибунала, католические короли пришли в ярость. Фердинанд написал злое обращение к папе, в котором он возражал: ересь конверсос в настоящее время настолько широко распространилась, что ее необходимо в корне пресечь с помощью этого учреждения. В октябре 1482 г. Сикст наконец-то сдался и приостановил исполнение норм, предложенных им для инквизиции в Испании.

Вскоре положение дел даже ухудшилось. В мае 1483 г. апелляционный суд инквизиции в Кастилии перевели из Рима и передали в руки архиепископа Севильи Иньиго де Манрике. В июле 1485 г. католические короли даже приказали церковным властям приостановить исполнение папских булл, полученных конверсос для защиты их от нового трибунала[209]. С этого момента инквизиция в Испании начала действовать самостоятельно, без вмешательства папского престола.

Именно этот процесс позволил инквизиции быстро распространиться по всей Испании. После учреждения в 1480 г. трибунала в Севилье были организованы новые суды инквизиции: в 1482 г. — в Кордове, Валенсии и Сарагосе, в 1484 г. — в Барселоне, в 1485 г. — в Лерене и Толедо, в 1488 г. — в Мурсии, Вальядолиде и на Мальорке, в 1489 г. — в Куэнке[210]. Аутодафе проводили даже в тех местах, где не существовало трибунала. Например, в 1485 г. в Гваделупе сожгли пятьдесят два живых человека (а двадцать семь — символически, в изображении). Кроме того, выкопали сорок шесть трупов и сожгли «на благо всем»[211].

Летописец Эрнандо де Пулгар (сам будучи конверсо) сообщал, что в те годы в Испании сожгли 2 000 человек[212]. Другой летописец говорил: «Бессчетное множество людей сожгли, обвинили, вернули в лоно церкви и подвергли тюремному заключению в каждой архиепископской епархии Кастилии и Арагона. Многие из тех, кого вернули в лоно церкви, перешли в иудаизм. Поэтому их сожгли в Севилье и Кастилии»[213].

Этой экспансии инквизиции способствовал ревностный Томас де Торквемада, первый великий инквизитор. Этот смуглый человек со здоровым цветом лица был монахом-доминиканцем и духовником католических монархов. Когда он пытался сказать Изабелле, что он всего лишь человек, говорят, королева ответила ему: «Ваше преосвященство, когда я с вами, то чувствую лишь то, что нахожусь рядом с ангелом небесным!»[214]

17 октября 1483 г. Торквемаду назначили великим инквизитором, а в следующем году под его руководством был созван высший совет — Супрема. Ему предоставили власть назначать инквизиторов по собственному усмотрению.

В октябре 1484 г. все инквизиторы собрались на заседание совета в Севилье, после окончания которого Торквемада разработал свод инструкций для отправления судебных процедур. Он оставался при дворе до 1496 г., ужасно страдая в последние годы от подагры[215]. Обильное питание, которое приводит к этому заболеванию, тоже иногда вызывает излишнюю кровожадность, которую монашеская жизнь Томаса Торквемады удовлетворить не могла. Возможно, именно это позволило духовнику королей полностью удовлетворять условиям работы в инквизиции, требовавшей специфической смеси злобы, склонности к подавлению и энергии.

Испания, в которой действовала инквизиция под руководством Торквемады, превратилась в совершенно другую страну. Костры пылали от Севильи на юге до Сарагосы на севере. Народ понимал: повсюду началось нечто радикально новое. К 1488 г. заключенных стало так много, что тюрьмы переполнились, людям пришлось жить под домашним арестом[216]. Развивающаяся атмосфера экстремизма привела к тому, что изгнание евреев в 1492 г. и мусульман в 1502 г. из Гранады показалось вполне естественным шагом.

Конвивенсия, многовековое сосуществование христиан, евреев и мусульман в Иберии, закончилась навсегда. К 1526 г., после принудительного крещения мусульман в Арагоне, всем людям, которые не были католиками, не разрешали сделаться частью испанской нации. Развитие инквизиции предполагало: лояльность государству требует строгого соблюдения принципа воинственности. Агрессия, скрытая в политической целесообразности, вырвалась на свободу и стала образом жизни.

В Сарагосе аутодафе бушевали в течение последних лет XV века. К 1502 г. сожгли, по меньшей мере, 116 человек, а еще тридцать два человека — символически, в изображении[217]. Закончилась кострами борьба между Фердинандом и папским престолом, между Гарсесом де Марсильей и его родственниками и чиновниками в Теруэле. Теперь уже не возникало никаких вопросов. Инквизиции следовало обосноваться здесь. Но арагонцы продолжали свое сопротивление.

В течение следующих пятидесяти лет в Арагон регулярно поступали апелляции относительно реформы процедуры расследований инквизиции. Кульминаций стал 1533 г., когда во время заседания кортесов Арагона в Монсоне против нового учреждения вспыхнул мятеж. Согласно заявлениям представителей в кортесах, инквизиторы бросали людей в тюрьмы за преступления, выходящие за рамки их юрисдикции. Они пытали заключенных, когда отсутствовали все доказательства ереси, а было произнесено в сердцах лишь несколько богохульных слов. Они угрожали трибуналом торговцам бакалейными товарами, когда те приходили со своими товарами в палаты инквизиции[218].

Одним из главных пунктов сопротивления стала Сицилия в период ее подчинения инквизиционному трибуналу королевства Арагон. Здесь, в Палермо, отгороженном от всего мира огромным заливом и горами с остроконечными вершинами, возвышающимися за гаванью, на аутодафе в период с июня 1511 г. по январь 1516 г. погибло более семидесяти человек[219]. Только в течение одного 1513 г. сожгли тридцать пять заключенных. Сицилийский парламент протестовал против расследований инквизиции, заявляя: «Людей, которые тщетно кричали, что они не виновны ни в чем, что признали свою вину (которой вообще не было) под пытками, вели на расправу»[220]. Атмосфера в тот год настолько накалилась, что когда неуравновешенный человек Батиста Риццо вырвал из рук священника Тело Христово на Пасху в городе Катания, толпа сожгла богохульника заживо[221].