ней просить замуж за него выйти.

Вот приходит он к цапле и говорит:

— Цаплюшка, женюсь я на тебе, только иди за меня.

А цапля и отвечает:

— Нет уж, аистушка, бог с ней, с женитьбой-то, осрамил ты меня, не пойду за тебя замуж.

Опечалился аист и ушел домой.

Ушел аист, а цапля снова передумала и опять к аисту отправилась.

— Пойду за тебя, — говорит, — только женись.

А аист-то раздумал жениться. Так и ходят они через болото друг к другу по сию пору да все сватаются, а пожениться никак не могут.

Как ворона пиво делала

Прослышала ворона, что пиво делают из ячменя. Нашла она ячменное зерно и бросила его в море. А сама сидит на берегу, пьет из моря воду и нахваливает:

— Чем больше пьешь, тем вкуснее. Сто́ит пиво варить!

Ворона и жаворонок

Летает жаворонок над овином и весело распевает. Спрашивает его ворона:

— Жаворонок, жаворонок, отчего ты такой веселый?

— Как мне не быть веселым — птенчики в гнезде!

— Ах, жаворонок, покажи мне своих птенчиков!

Показал ей жаворонок птенцов. Говорит ему ворона:

— Жаворонок, жаворонок, отдай мне твоих детей в ученье!

— Возьми, возьми, ученье — это великое дело!

Сгребла ворона птенцов и потащила к себе домой — в ученье, да только не успела их ничему обучить: всех съела.

Поет жаворонок грустно-грустно — по детям убивается.

Подбежала к нему собачка Погитис и спрашивает:

— Что так грустно поешь? Давеча ты по-иному пел.

— Как же мне не быть грустным, если вчера ворона моих птенчиков съела.

— Вот что, — говорит собака, — я лягу возле стога соломы, а ты пой веселее — пусть ворона думает, что у тебя там еще птенцы остались.

Легла собака подле стога. Жаворонок поет, заливается, а ворона тут как тут:

— С чего ты, жаворонок, так распелся?

— Да как же мне не петь весело? Вон собачка Погитис мертвая лежит.

— Где лежит, где? Пойду-ка глаза ей выклюю.

— Да вон она где ноги протянула — возле стога.

Села ворона на собаку и закаркала:

— Карр, карр, где вы, вороны?

А собака Погитис цап ворону! Даже здравствуй не сказала.

Старикова рукавица

Жил-был старик, белый как лунь. Ехал однажды старик в лютый мороз по дрова. Захотелось ему закурить. Полез он за пазуху достать трубку, табак и огниво да и уронил одну рукавицу.

А тут муха летела, искала, куда б ей от холода спрятаться. Увидала она рукавицу, залезла в нее и ну плясать на радостях.

Бежит мимо мышка, ищет, где бы от мороза укрыться, подбежала к рукавице и спрашивает:

— Кто в рукавице пляшет?

— Я — всем мухам муха. А ты кто?

— А я — мышка-пискуха. Пусти меня погреться.

— Ладно, залезай, грейся.

Залезла мышка в рукавицу, и вот они уже вдвоем пляшут.

Бежит мимо зайчик, ищет, где бы ему стужу переждать, подбежал к рукавице и спрашивает:

— Кто в рукавице пляшет?

— Я — всем мухам муха, да я — мышка-пискуха. А ты кто?

— А я — зайчик белохвостый. Пустите меня погреться.

— Ладно, залезай, грейся.

Залез заяц в рукавицу, и вот они уже втроем пляшут.

Бежит мимо волк, ищет, где бы от мороза спрятаться, увидал рукавицу и спрашивает:

— Кто в рукавице пляшет?

— Я — всем мухам муха, да я — мышка-пискуха, да я — зайчик белохвостый. А ты кто?

— А я — волк остроухий. Пустите меня погреться.

— Ладно, залезай, грейся.

Залез волк в рукавицу, и вот они уже вчетвером пляшут.

Идет мимо медведь, ищет, где бы от холода укрыться, увидал рукавицу и спрашивает:

— Кто в рукавице пляшет?

— Я — всем мухам муха, да я — мышка-пискуха, да я — зайчик белохвостый, да я — волк остроухий. А ты кто?

— А я — медведь косматый. Пустите меня погреться.

— Ладно, залезай, грейся.

Залез медведь в рукавицу, и вот они уже впятером пляшут.

Вдруг, откуда ни возьмись, — петух, да как закричит:

— Кукареку!

То-то плясуны перепугались! Рванулись они что было силы из рукавицы — каждый в свою сторону: муха — в королевский дворец, мышка — в погреб с картошкой, заяц — в овес, волк — в кусты, медведь — в лес.

Убегая, разорвали они рукавицу. Так по сей день старик с одной рукавицей ходит.

Как животные разбойников прогнали

Была у одного крестьянина лошадь. Состарилась она и не могла больше работать. Не хотел ее хозяин убивать, ведь она столько лет ему верно служила, и прогнал в лес — пусть живет там, как знает. Пригорюнилась лошадь — не знала она, как же ей прокормиться. Горевала она, горевала, а потом решила пойти в Ригу и наняться в музыканты. Вот идет она в Ригу и видит: плетется ей навстречу собака и плачет.

— Что ты плачешь? — спросила ее лошадь.

— Как же мне не плакать? — отвечает собака. — Не могу я больше хозяину служить, вот он меня и прогнал, пусть-де живу, как знаю.

Говорит лошадь собаке:

— Не плачь, меня тоже выгнали. Пойдем-ка со мной в Ригу, наймемся там в музыканты и заживем припеваючи.

Согласилась собака, и пошли они вместе.

Идут они и встречают по дороге петуха. Оказалось, что и с ним стряслась такая же беда. Ну, что ж поделаешь, позвали и его в Ригу в музыканты наниматься. Ладно. Идут они втроем, вдруг, откуда ни возьмись, — кот на дороге. Взяли и его с собой в Ригу в музыканты наниматься.

Так и шли лошадь, собака, петух да кот, пока не застигла их ночь. Темно стало хоть глаз выколи. Видят, придется им, верно, в лесу заночевать. Но в лесу страшно: как бы волк не задрал. Решили, что один из них залезет на дерево посмотреть, не видно ли где огонька, какой-нибудь избушки. Кот мигом забрался на дерево и приметил в западной стороне огонек. Прибежали они туда, смотрят: стоит на полянке избушка. Кот, петух и собака тут же хотели в избушку войти, но лошадь их удержала. Подошла она к окошку посмотреть, кто в избушке. А в избушке ужинали двенадцать разбойников. Испугались музыканты.