И вот у малыша приподнялись уголки рта, и форма его лица стала меняться. Губы медленно растягивались, превращаясь в волнистую линию. Нос сплющился, а уши-раковины втянулись в голову. Розовая кожа покрылась короткой шёрсткой. Когда он наконец предстал передо мной в новом обличье, у меня перехватило дыхание.

Я давно научилась не обращать внимания на внешний вид больных. «На каждое существо нужно смотреть доброжелательно», – учила Нана, и я применяла это правило к тощим цыплятам, лысым кроликам и мохнатым гоблинам. Но вид шелки, похожего на детёныша тюленя, меня просто ошеломил! Глаза у него стали как блестящие шарики, а под чёрным носом появились усы. Всё его тело было круглым и пухлым. Я подумала, почему производители игрушек по всему миру всё ещё выпускают плюшевых мишек. Стоит только предложить фигурку детёныша тюленя – как все дети мира сразу бы в него влюбились!

Ной для разнообразия перестал острить. Это хороший знак!

– Вау! – буркнул он, и тут же повисла благоговейная тишина. В этот момент я заметила, как тихо стало и на улице. По крыше больше не стучал дождь, не завывал ветер. Шторм утих.

– Нужно вынести его на улицу, – вздохнула я.

Ветер ещё дул, но волны успокоились. Из-за облаков проглядывали лучи заходящего солнца. Это зрелище, кажется, ободрило шелки. Он ёрзал и с интересом принюхивался к воде, а потом внезапно заорал. Ной поморщился: звук напоминал что-то среднее между визгом, мычанием и стоном. Прямо как голос с того света!

– Все потерявшиеся детёныши тюленей так кричат, – сказала Нана. – Поэтому их ещё называют ревунами. Но это не всегда те, кто остался сиротой. Иногда матери просто охотятся рядом или теряются во время шторма. К сожалению, некоторые люди неправильно толкуют этот вой, а кое-кто даже забирает детёныша шелки с собой, хотя его мать скоро вернулась бы за ним. К счастью, у нас на острове в этом все разбираются.

Ной посмотрел на неё:

– Все? А как вы отличаете потерявшихся детёнышей тюленя от шелки?

В отличие от Наны, я сразу поняла, о чём он. Без сомнения, он хотел знать, сколько ещё жителей острова в курсе тайны волшебного лазарета.

– Расскажу позже, – сказала я.

Мы с Ноем на секунду встретились глазами, а потом я перевела взгляд на океан.

– Хорошо, – ответил он коротко.

В присутствии Наны он был более сдержанным, чем во время экскурсии по лазарету. Но я надеялась, что он понял важность моей просьбы. Пока мы говорили, шелки кричал всё громче, и теперь его голос тоже изменился. Казалось, его сигналы стали более настойчивыми, а сам он более взволнованным. Или, скорее, на что-то надеющимся. Я уже хотела спросить у остальных, заметили ли они это, как Ной указал рукой вперёд:

– Это то самое? Вот там, прямо у скалы.

Я взглянула туда, куда он показал, и увидела маленькую тюленью фигурку. Блестящее тельце то и дело скрывалось среди белых гребешков волн и снова выныривало.

– Плыви сюда! Твой малыш ждёт здесь! – крикнула Нана.

Этот призыв был чем-то вроде проверки. Раньше от такого крика шелки точно бы сбежали прочь. Я с волнением следила за тем, как тюленье тело выныривает снова и снова. Прошло несколько секунд – а я уже не могла спокойно дышать от напряжения. Вдруг рядом раздался плеск воды, и на берег вынырнула шелки. Уселась перед нами и посмотрела таким спокойным и учтивым взглядом, какого точно не может быть у дикого животного. Мы замерли, а она тем временем приблизилась к сыну и уткнулась в него носом, как бы говоря: ну что за шуточки! Затем, даже не глядя на малыша, повернула к воде. Впрочем, помощь ему была не нужна: к нему внезапно вернулись силы, и он, опираясь на свои плавники, двинулся к воде. Это выглядело забавно, но никто из нас и не думал смеяться.

Шелки плюхнулся в воду, оставив на виду только половину туловища, глаза как у плюшевого медвежонка и треугольный нос. Мать – будто его увеличенная копия – плыла рядом. Пару секунд спустя оба сделали в воде что-то вроде сальто и исчезли в волнах.

Нана положила руку мне на плечо.

– Всё хорошо, что хорошо кончается, – прошептала она, и в её голосе я расслышала лёгкую грусть.

– Точно! – кивнул Ной, и у меня как гора с плеч свалилась. – Идём дальше?

– Спасибо тебе за помощь, – сказала Нана, – но мы уже достаточно тебя задержали. Руби отведёт тебя в гостиницу, пока я кое-что доделаю в лазарете.

Ной пару мгновений колебался, а потом развернулся и пошёл прочь. Я услышала его ворчание, которое было похоже на пыхтение гоблинов. Я молча поплелась за ним, радуясь, что надела резиновые сапоги – по дороге нам попалась длинная лужа… В лучах вечернего солнца она переливалась красным. О шторме уже ничего не напоминало. Мир казался безупречным и чистым, будто его только что хорошенько вымыли.

Глава 14

Необычная работа на лето

Следующим утром я проснулась точно по будильнику. Распахнула окно, потом уселась на матрас с ногами и глубоко вдохнула. Воздух был одновременно сладким и горьким – от влажной земли и травы. Это был настоящий запах лета, о котором я всегда мечтаю в ожидании каникул.

Но волнение, которое клокотало где-то внутри, не имело никакого отношения к погоде. Стоило мне подумать о том, что было вчера, – губы сами расплывались в улыбке! Я больше не была единственным подростком в округе, который верит в лепреконов и фей. Нельзя передать, какое это замечательное чувство! Я вскочила с кровати, оделась и бегом спустилась вниз, стараясь не разбудить Нану, спальня которой была на первом этаже. Прошмыгнув на кухню, взяла из холодильника коробку с сардинами для чайки и несколько ягод – чтобы угостить курицу Эвелин, и пошла в свой любимый лазарет.

Как обычно по утрам, каждый пациент встречал меня по-своему. Кошки вальяжно тёрлись о ноги, цыплёнок и чайка смотрели с укором, намекая на моё «опоздание». Мистер Мёрфи сразу начал изо всех сил клянчить еду – скулить и пускать слюни.

Собрав все миски, я помыла их в раковине у входа и наполнила едой. Животные довольно зачавкали, а я в это время начала мыть столик. Когда я наконец открыла дверь на улицу, пациенты с радостью высыпали на волю. Конечно, кроме Зайца. Он едва тащился, и казалось, что наш огороженный сад вызывает у