Туман был ужасно плотным и холодным. Маевен совершенно не понимала, где она очутилась. Она сделала шаг, споткнулась и обнаружила, что сандалии успели насквозь промокнуть в невысокой траве, густо усыпанной, словно бусинами, крупными каплями ледяной росы.

– Эй! – громко крикнула девочка.

Ее голос прозвучал четко и ясно, не породив эха, словно она стояла на открытом месте или высоко в горах. Как бы там ни было, Маевен не услышала ничего похожего на гулкий каменный отзвук, сопровождавший любое слово, произнесенное в галереях музея. Она оглянулась, сражаясь с подступающей паникой. Все было затянуто густым белым туманом. Все, кроме… розовой полоски рассвета справа. И еще сквозь туман проступало что-то темное впереди.

Превозмогая себя, Маевен сделала несколько шагов по ужасающе холодной и мокрой траве к темному пятну – ей показалось, что ноги онемели окончательно, – и обнаружила перед собой круглый камень, верхний край которого приходился ей чуть выше пояса. В середине камня зияло отверстие. Путеводный камень? Маевен почему-то сразу в это поверила, хотя он был в десять раз меньше, чем камень перед вокзалом в Кернсбурге.

Дрожа от холода в тоненьких летних шортах и футболке, она обиженно разглядывала камень. «Это происходит на самом деле! – думала девочка. – Венд провел меня! Это ужас! И я вот-вот умру от холода, и у меня нет ни малейшего представления о том, где нахожусь! Или когда!»

Тут она заметила, что покалывание исчезло. И тогда в глубине души откуда-то появилась увернность: ничего плохого с ней не случится. «Что ж, будем надеяться на лучшее!» – сказала себе Маевен. Можно, конечно, завопить погромче, только вот вокруг, похоже, ни единой души.

И вдруг ей стало гораздо теплее.

Маевен взглянула вниз и обомлела: ее сандалии превращались в ладные и прочные с виду сапоги, а шорты – в длинные и довольно мешковатые штаны из валяного сукна, которые сами собой заправились в сапоги. Футболка тоже изменилась: она увеличилась и разделилась на несколько частей, став вдруг кольчугой. Этот процесс сопровождался слабым звоном. Опытным путем девочка установила, что под кольчугой на ней две рубахи: одна тонкая, нательная, а вторая, поверх, потолще. Ощутив тяжесть на голове, она резко вскинула руку и прикоснулась к металлу легкого невысокого шлема. Маевен вспомнила, что этот шлем называется «барбют».

Путешественницу во времени охватила безумная радость. Она – воительница! Превратилась в девушку-воина прямо на глазах! Во всяком случае, насколько она могла видеть. Ее ногам в сапогах все еще было холодно, да и руки не сделались теплее, но тем не менее Маевен чувствовала тепло и бодрость. Кто-то или что-то – может быть, золотая статуя? – заботился о ней.

Поблизости, справа от нее, зазвенело еще что-то.

Молниеносно, словно дикий зверь, Маевен обернулась. Звон сменился хорошо знакомым ей фырканьем. Она осторожно двинулась в ту сторону, позвякивая кольчугой. Никакого сомнения, темное пятно в тумане на фоне розовой полосы рассвета было лошадью, терпеливо дожидавшейся кого-то. Неплохая кобылка, хотя, как смогла рассмотреть Маевен в полумраке, чересчур косматая. Животное оказалось оседлано, а за седлом приторочен сверток с багажом. Лошадь повернулась и выдохнула большой клуб пара, заметный даже в тумане, прямо в лицо Маевен. Она как будто знала девочку.

До этой минуты Маевен даже не понимала, насколько она соскучилась по лошадям. Почти не задумываясь, она разобрала поводья, поставила ногу в стремя и вскочила в седло. Ого! Резче! Кольчуга и сапоги оказались для нее тяжеловаты. И только когда она уже сидела верхом, ей пришло в голову, что лошадь почти наверняка кому-то принадлежит. Как в старые времена поступали с конокрадами? «А-а-а, ладно. Скажу: я очень сожалею, но был такой сильный туман, что я приняла ее за свою. Интересно, это сойдет?» Впрочем, сидя верхом, она чувствовала себя настолько хорошо, что все страхи почти исчезли. Когда повстречается с владельцем, тогда и будет разбираться. Девочка направила лошадь к путеводному камню и решила попытаться понять, где же она находится.

Туман постепенно редел, сползая в долину внизу, позади камня, но все равно Маевен ничего больше не видела.

– Э-э-эй! – неуверенно, вполголоса позвала она.

– О… прошу прощения, леди. Я совершенно не слышал, как вы приблизились.

Маевен снова резко, по-звериному обернулась на голос. Сидевший за путеводным камнем высокий человек встал и почтительно поклонился ей. Когда же он выпрямился, она увидела, что это Венд. Девочка встревожилась еще сильнее. Его волосы оказались намного длиннее – нечесаные волнистые белесые локоны, – что заметно изменило форму его лица. И вместо аккуратнейшей униформы, в которой Маевен видела его несколько минут назад, на нем красовалась усеянная разномастными заплатами мешковатая шерстяная одежда грубой вязки, а поверх был надет потрепанный кургузый полушубок из плохо выделанной овчины. Наверно, такую одежду двести лет назад мог носить бедный пастух. Она уставилась на молодого человека, спрашивая себя: «Неужели я действительно оказалась в прошлом? А он узнает меня? Или считает, что я невесть кто?»

Венд ответил на ее вопросительный взгляд со своей обычной суховатой вежливостью:

– Меня зовут Венд, леди. Если помните, мы с вами уже встречались. – (Получается, что он действительно знает ее.) – Я здесь для того, чтобы следовать за вами по Королевскому пути от одного путеводного камня к другому, пока вы не прибудете в Золотой город Хэрна и не провозгласите свои законные права на корону.

«Он разыгрывает меня, – подумала Маевен, – хотя ничего другого и не следовало ожидать: делает вид, что принимает меня за эту Нортен, или как там ее звали!» Но та неловкость, которую она испытывала, общаясь с Вендом, заставила ее буквально зашипеть. Он говорил с жутким северным акцентом. Мама и тетя Лисс всегда возмущались, замечая такой у Маевен. Впрочем, этот акцент мог бы показаться естественным, если бы только девочка не слышала собственными ушами, как Венд всего несколько минут назад говорил совершенно нормально, и потому она не могла избавиться от ощущения, что он притворяется. Это раздражало Маевен еще сильнее.

– Может, мне следует знать немного больше? – сердито спросила она.

Маевен едва не взорвалась, когда Венд смиренно поклонился:

– Вы правы, леди. Я открою вам то, что пока не знает никто другой. Перед вами тот, кого обычно называют Странником, и я содержу зеленые дороги…

Он умолк, не закончив эту странную фразу, и оглянулся через плечо. Снизу, из долин, донеслось громкое позвякивание сбруи. Маевен опять встрепенулась, словно испуганный дикий зверь, и увидела, как из сумрачной взвеси выехали два всадника. Они, казалось, добавили тумана – тумана их собственного дыхания и дыхания лошадей. Незнакомцы словно бы заполнили собой все пространство.