Как-то раз еще там, в своем времени, Хромов был свидетелем весьма интересной ситуации. Женщина, приехавшая из крупного города в центре России, стояла, уронив челюсть и выпучив глаза от ничем, в общем-то, не примечательного зрелища. И всего-то подъехал огромный внедорожник, из тех, что покупают люди, способные выложить пять-шесть миллионов на новую игрушку, не глядя. Открылась дверь, и из сияющего белой кожей салона вылез хозяин. А следом за ним выпрыгнула собака — самая обычная дворняга абсолютно неаристократичной внешности. И вот это обстоятельство вызвало у дамы культурный шок.

У них, если верить ее словам, собака — признак статуса хозяина. То есть понятно, если в машине бультерьер, ротвейлер или, к примеру, чихуахуа. Да бог с ним, овчарка на крайний случай тоже сгодится. Но дворняга…

И не укладывалось в ее куцых мозгах, что собака далеко не для всех людей статус. Это друг, компаньон, просто защитник… Вон, у мэра, это Сергей точно знал, собак аж две штуки. Причем одна — такая же беспородная гавкалка, притащенная когда-то сыном этого самого мэра. Правда, тогда и он мэром еще не стал, и псина была еще неуклюжим и забавным щенком, но не это главное. Суть в том, что кому-то статус застилает глаза, а кто-то просто живет и не парится. Конкретно же этот человек, вполне может статься, и впрямь неглупый и грамотный, на вопросах своего статуса был помешан. И, как следствие, просто не понимал, что остальным горячо плевать на его представления о мире и занимаемых в нем местах.

Подобное, наверное, следует лечить. Вот только у Сергея не было при себе галоперидола[8]. Его здесь, наверное, вообще еще не изобрели. И из доступных лекарств оставалось только одно…

Выстрел из маузера прозвучал неожиданно резко. Староста рухнул с громким оханьем, а Сергей, повернувшись, зашагал к бронетранспортеру. Ловко забрался внутрь и махнул рукой — погнали, мол. Крутанулись гусеницы, и машина вновь рванула по дороге. Староста остался лежать. Возможно, простреленная нога вернет ему душевное спокойствие. А может, и нет — тогда партизаны рано или поздно его повесят. Тоже, если вдуматься, лекарство от психоза, причем самое радикальное.

Два дня спустя все они, расположившись буквально в паре сотен метров от окраины города, рассматривали конечную цель их путешествия. Город. Очередной. Сколько их в этом мире они успели повидать… Чуть больше предыдущего, а так — одно и то же. Никаких достопримечательностей, разве что небольшой железнодорожный узел, даже с депо, который, собственно, и планировалось сейчас разрушить. Вот уж шуму-то будет! В общем, то, что нужно.

Правда, и оборона выглядела покрепче, чем раньше. Гарнизон вполне полноценный, человек пятьдесят, не меньше, пара скорострельных зениток у станции. Еще вышки с пулеметами. Тот еще орешек, и если не получится выпотрошить фрицев, застав их врасплох, придется рвать когти. Хотя, с другой стороны, это тоже вариант, поскольку основная цель — наделать шуму — будет достигнута в любом случае. Но все равно, хотелось бы покрошить немцев побольше — за последнее время Сергей успел проникнуться острым желанием убивать немцев при первой возможности и потому разрушить здесь все считал едва ли не делом чести.

В голове раздался грохот. Это начали рушиться грандиозные планы… А все потому, что взвился из-за длинного и высокого не по чину здания депо могучий столб дыма, и выползло из его ворот на всеобщее обозрение широкое, тупое, неуклюжее даже на вид рыло бронированного вагона, увенчанного артиллерийскими башнями, второе…

— Бронепоезд, — с каким-то непонятным восхищением выдали стоящие рядом проводники. Хором, что интересно. Мехвод с «двойки», тоже с интересом взирающий на поле грядущей битвы, крепко выругался, забыв, что среди них дама интеллигентного воспитания, и тут же закашлялся, скрывая смущение.

А ведь было от чего ему ругаться, было. Стальная каракатица на рельсах только в видимых отсюда броневагонах несла навскидку штук пять орудий, и это она еще не полностью вылезла. Хорошо еще, заметили до того, как начали атаку, а не то хреново было бы. На бронепоезде не только орудия, там еще и экипажа человек сто, а может, даже больше. Впрочем, и меньше тоже может быть — в бронепоездах Сергей разбирался, как свинья в апельсинах. Не интересовался он ими в той жизни. И, получается, зря.

— Оригинально, — хмыкнул позади Селиверстов.

Сергей обернулся:

— Что ты там увидел?

— То, чего не видел раньше, — парень отложил в сторону бинокль. — Ты, старшой, раньше бронепоездов не видел, что ли?

— Видел, — не моргнув глазом соврал Хромов. Точнее, не соврал, просто не стал уточнять, что разве что в кино их наблюдал. — Просто не интересовался особо. Не мой профиль.

— А-а… Ну, так я тебе скажу, бронепоезд не немецкий, а вполне наш. И вагоны характерные, и башни.

— Угу. Похоже, от Т-28…

— Да. Я такие на бронепоезде один раз только видел. Служить пришлось на одном, три месяца, пока в пехоту не перевели. Тот попроще был.

— За что перевели?

— Подрался с одним… резвым. Чуть до трибунала не дошло, хорошо, лейтенант, который дело вел, нормальный попался. Сумел как-то дело повернуть, что только из экипажа списали. Но не в том суть. Откуда он у немцев?

— Трофей, вестимо, — Сергей безразлично пожал плечами. — Танков они вон сколько захватили — почему бы и на бронепоезд лапу не наложить? Хреново только, что встретили мы его здесь и сейчас, ну да, видать, такова наша планида.

— Чего?

— Судьба, знать, такая, — тоном вещателя из советского мультфильма перевел Хромов.

— Ясно. Надо будет слово запомнить.

— Запомни. Будешь девушек непонятными речами наповал класть, — усмехнулся Сергей, мысленно кляня себя за несдержанность. Следить за языком надо, следить. Впрочем, он же студент, и по факту, и по легенде, так что простительно. Интеллигенция от нормальных людей всегда отличалась.

— Хорош издеваться, — поморщился Селиверстов. — Один раз прогулялся — так вы мне до конца жизни будете вспоминать. Дождетесь, в монастырь уйду.

— Ага, в женский…

— Да ну тебя, старшой. Вон, сейчас Ольге предложение сделаю, только чтоб вы отвязались.

— А я откажу, — девица, освоившаяся уже в их коллективе, на язычок оказалась бойкой, а на руку тяжелой. Во всяком случае, когда один из разведчиков вчера попытался рядом с ней присесть и за талию приобнять, то моментально заработал травматическое удаление зуба и теперь щеголял дыркой в улыбке, такой же, как у Селиверстова. Несмотря на худосочную внешность, драться Ольга умела. Хорошо еще, пострадавший оказался парнем отходчивым и злобы не затаил. Понимал, что сам виноват.

— Это почему еще? — удивился Селиверстов.

— А не нравишься ты мне.

— Так, хорош, — Громов, подошедший тихонечко, так, что ни одна ветка не шелохнулась, хлопнул ладонью по стволу высокой и ровной, практически «мачтовой» сосны. Все от неожиданности аж подпрыгнули. — Что за шум, а драки нет?