Она слегка нахмурила нос и зажмурилась, когда ей в глаза попал свет от лампы.

Протянул руку к столу и медленно отвернул плафон, сам не понимая, почему делаю всё это. Почему всем своим видом показывая, что она совершенно меня не волнует, в своих мыслях снова и снова продолжаю тревожиться о ней. И почему захожу за черту, которую сам же и обозначил.

Почувствовав, что она начинает приходить в себя, резко выпрямился и отошел подальше, не желая, чтобы она видела меня таким.

— Когда в следующий раз соберешься упасть в обморок, делай это не в моем офисе, ― спокойно, но резко сказал я. ― Ты прекрасно знаешь правила. Здесь работают. Всё остальное должно оставаться за пределами этого места.

Не услышав ответа, раздражающе развернулся, собираясь снова отчитать её за дурацкое молчание, которое, похоже, начинало входить у неё в привычку.

Хотел было повысить голос, но запнулся, потому что неожиданно почувствовал, как в меня врезается что―то хрупкое и маленькое. Инстинктивно сцепил свои руки так, что стройное тело, ставшее причиной «столкновения», оказалось зажатым в моих объятьях.

Её прохладные ладони легли на широкую мускулистую грудь, а глубокие небесные глаза взметнулись вверх.

Поймав их сапфировый блеск, я осознал, что именно в этот момент был беспощадно сброшен в огромную каменистую пропасть, оказываясь окончательно потерянным для всего остального мира. Кроме её.

— Прости, ― прошептала она, неотрывно смотря в мои глаза, пока я точно так же, словно завороженный, смотрел в её. ― За обе ошибки.

Медленно разжал руки, а затем отстранился, понимая, что не могу держаться от неё подальше.

Черт возьми, разве это так сложно?

— Элис сказала, что ты ничего сегодня не ела, ― выдумал, обходя Эбигейл со спины.

— Да, я… наверное, заработалась.

— Мои слова о том, что в этой компании забывают о еде и сне, применимы лишь к тем сотрудникам, которые не падают в обморок от каждого переутомления, ― сказал он, подходя к столу и набирая номер на телефоне. ― Если твое здоровье слабое или ты не можешь эффективно работать, не доводя себя до подобного состояния, то тебе не место в «Даймонд Констракшн».

— Нет, мистер Бейкер, я…

— Элис, ― повелительным тоном начал я, прерывая её слова, ― принеси Эбигейл поесть. Не важно что, просто принеси. И да, ― я мельком посмотрел на девушку, ― найди ей нормальное рабочее место. В этом подвале дышать невозможно.

Положил трубку, а затем поймал на себе её ошеломленный, но в то же время благодарный взгляд.

— Спасибо.

— Это не ради тебя, ― резко ответил ей, ― а потому что в моей компании работники не доводят себя до голодного обморока. Тебе это ясно?

— Да, мистер Бейкер.

— Через полчаса я хочу видеть отчет о проделанной работе у себя на столе.

— Хорошо, ― она перекатилась с пятки на носок, а её лицо озарила улыбка, заставившая меня на какое―то мгновение замереть. Поняв, что ведет себя, как ребенок, Эбигейл выпрямилась и откашлялась. ― Конечно, сэр, через полчаса отчет будет лежать на вашем столе. Что―нибудь еще?

— Нет, ― стараясь оставаться невозмутимым, ответил я, ― справься сначала с этим.

— Справлюсь, ― с улыбкой крикнула она мне вслед, а затем я услышал её едва различимый шепот, ― я никогда не подведу того, кто в меня верит.

7. Эбигейл

― Босс никогда и ни за кого еще так не переживал, ― недоумевала Элис, отпивая из чашки кофе, ― ну, не считая свою сестру. В ней он души не чает. Но я ни разу не видела, чтобы он относился подобным образом еще к кому―то. Это просто невероятно!

— Нет в этом ничего невероятного, ― пыталась приземлить подругу. ― Просто мистер Бейкер не хотел чувствовать себя виноватым в моем плохом самочувствии.

— Виноватым? ― улыбнулась Элис. ― Милая, такое в нашей компании совсем не редкость, и о большинстве случаев мистеру Бейкеру отлично известно. Но за все года моей работы на него в качестве личного секретаря, впервые он позвонил мне для того, чтобы я кого―то накормила.

— Возможно, раньше в этом не было необходимости… ― тихо предположила я.

— Или дело тут совсем в другом, ― улыбнулась она. ― Представь себе лица всех в компании, когда они узнали, что босс проявляет к тебе такое повышенное внимание.

— Боже, Элис! ― воскликнула я. ― И почему ты такая болтливая?

— А разве я могла молчать, когда тут такое происходит?

— Никакое не происходит, пойми, это просто недоразумение. Или же ваш босс вовсе не такой тиран, каким его все считают, ― прошептала, повозив вилкой по тарелке, ― даже в самом жестоком человеке порой скрыто мягкое сердце.

— Да, ― согласилась Элис, ― только это уж точно не про нашего мистера Бейкера. Иногда мне кажется, что у него и вовсе нет сердца.

Я внимательно посмотрела на подругу, которая что―то судорожно печатала в своем смартфоне, но ничего не ответила. Сделала глоток кофе, после чего позволила мыслям унести меня в свой мир. Я понимала, почему Элис и остальные сотрудники боялись этого мужчину. Понимала, почему они считали его жестоким и бессердечным, но отчего―то мне казалось, что они попросту не видели другой его стороны.

Той, которую мне посчастливилось уловить, пускай только и мельком. Ту, которую он всячески прячет, скрывая её за большим слоем масок. Но почему?

— Слушай, а тебе не пора идти к нашему Гордецу? ― спросила Элис и, заметив, как я хмурюсь, улыбнулась. ― Прости. Просто это прозвище пришлось всем по вкусу.

— Да я употребила―то его лишь однажды, ― закатила глаза.

— И этого оказалось достаточно, ― улыбка Элис стала шире, а затем она вспомнила, ― кстати! Привезли то, что ты заказывала, ― потянулась к пакету за своей спиной, после чего передала его мне. ― Зачем это тебе?

— Не важно, ― теперь улыбнулась я, ― просто кое―кому задолжала.

— Интересно, что же ты сделала с тем мужчиной, которого оставила без одежды… ― мечтательно задумалась Элис, а затем рассмеялась, когда получила от меня легкий шлепок по руке. ― Да ладно тебе, я же шучу. Хотя нет, ― сдалась она, ― мне действительно интересно. Ну, расскажи―расскажи―расскажиии.

— Чтобы ты снова всему офису растрепала? Нет, ― весело завертела головой я, ― на этот раз я буду молчать.

— Прошу, Эбби, ты не можешь так со мной поступить, ― умоляюще пропела она, в тот же момент оказываясь рядом. ― Я обещаю, что и рта не раскрою! Вот, смотри, ― она застегнула молнию на своих губах,