— Ты говоришь это просто сгоряча, но в глубине души так не думаешь, — грустно покачала головой Ханна, а глаза были огромными и печальными. — Не давай обещаний, которых не можешь сдержать, Зак.

Он взял ее лицо в ладони и провел большим пальцем вокруг рта.

— Не надо, — повторила она, но он наклонился и поцеловал ее. Это был поцелуй от сердца, из самой глубины души, и оба, коротко вздохнув, долго не могли оторваться друг от друга, а оторвавшись, уставились друг другу в глаза, тяжело дыша.

Потом она пошла прочь, а Зак остался в саду, и сердце его одиноко стучало в такт прибою.

Эту ночь Зак провел один. В этом не было для него ничего нового, большинство ночей он проводил в одиночестве, и все-таки никогда в жизни он не чувствовал себя так сиротливо.

К утру он решил, что физические упражнения — это именно то, что ему требуется, дабы побороть меланхолию.

Некоторое время спустя, пробежав две мили и чуть не надорвав легкие, он с наслаждением повалился на песок пляжа вблизи гостиницы.

— Хорош отпуск по ранению, — сухо заметила подошедшая сзади Алекс, присаживаясь рядом. Она протянула ему полотенце и бутылку с водой и чуть заметно улыбнулась.

Следуя семейной традиции, Алекс не стала донимать его окольными расспросами и тривиальными наблюдениями. Она подождала, пока он отдышится и, жадно глотая, выльет в пересохшее горло с полбутылки воды, затем прямиком подошла к главному:

— Собираешься спать с Ханной?

Зак чуть не захлебнулся.

Она терпеливо подождала, пока он откашляется.

Отдышавшись, Зак попытался испепелить ее возмущенным взглядом.

— Собираешься заставить страдать мою лучшую подругу? — спокойно спросила сестра.

— А почему ты решила, что это именно она будет страдать?

— Ох, не прикидывайся, пожалуйста. Твое-то сердце в полной безопасности, у тебя на первом месте работа. За тебя я как раз спокойна. Разве я не права?

— Права. Меня трудно вышибить из седла.

— О, да, ты крепкий орешек. Ты у нас большой и страшный старший брат, грубый и жесткий, непобедимый и несгибаемый? — Она вздохнула и несильно, но звучно шлепнула его по затылку. — Только имей в виду, Зак, сердечные передряги могут подкосить и супермена.

— А кто говорит о сердечных передрягах?

— Я говорю. Дело пахнет именно этим. На тот случай, если ты сам не видишь.

Зак угрюмо уставился на синь океана.

— Ей просто хочется чего-то нового, будоражащего кровь, — сказал он.

— Ты и сам не веришь в то, что говоришь.

Действительно, он и сам не верил. Но поверить в то, что Ханне нужен именно он, было гораздо беспокойнее.

— Итак? Что ты намерен делать?

— Алекс… давай не будем.

— Не будем что? Говорить правду? Например, о том, что уже много лет мы с Тэрой видим, как Ханна ставит чужие интересы выше своих? Она готова на все для тех, кого любит, и пора нам тоже сделать для нее что-то хорошее. Я считаю, она должна наконец получить то, чего лишена в жизни. Отведать того, что она теряет. Разве я не права? Особенно, когда она теряет столь многое!

Довольно, хватит, думал Зак, зарываясь пятками в песок. Теперь, из-за его никудышного самоконтроля, Ханна этого уже больше не теряет.

— Сделай это, Зак. Переспи с ней, чтобы все было как надо. Покажи ей все, что потребуется.

Он уже показал и хотел бы сделать это снова.

— А что потом? — спросил он. — Просто взять и уехать? Ты не думаешь, что от этого будет только хуже?

— Нет, — ответила она, — не думаю. Потому что на сей раз ты вернешься.

Он изумленно вытаращился на нее.

— Я не собираюсь всерьез влюбляться, Алекс. Даже не жди!

— Хмм.

— Ни в коем случае!

Она улыбнулась.

— По-моему, ты слишком уж яро протестуешь.

Проклятие!

— Я ведь люблю тебя, Алекс, правда люблю, но не возвращаюсь.

Улыбка девушки померкла.

— Знаю.

Зак запрокинул голову и стал смотреть, как ленивое маленькое облачко движется по небу.

— Кроме того, мы оба знаем, мне нечего предложить женщине навсегда.

— Ого!

— Что такое?

— Ты только что объединил два ключевых слова: «женщина» и «навсегда», — подколола Алекс, но тут же смягчилась: — О, Зак!

— Нет. — Он заставил себя рассмеяться и выпрямился. — Не надо практиковать на мне этот мечтательный голос. — Сестра лишь усмехнулась, и молодой человек протестующе поднял руку. — Я серьезно, Алекс. И не надо так на меня смотреть.

— Всегда остается надежда.

— Нет!

— Да. Ты уже наполовину влюблен, просто не готов это признать.

У Зака замерло сердце.

— Прекрати.

— Не могу. — Она улыбалась, подняв лицо солнцу, потом шмякнулась на песок, лицом вверх, и закинула руки за голову. На лице ее отражалось довольство миром. — Ты и Ханна — это будет так прекрасно, что словами не выразить.

— Нет, не будет.

— Конечно, я буду по ней скучать. Даже очень. Только обещай, что останешься здесь до конца отпуска. Просто чтобы мы с тобой могли побольше побыть вместе. Как в прежние времена. Хорошо?

Как это ей удается так легко, без всяких усилий вызывать в нем чувство вины и угрызения совести?

— Зак… пожалуйста. Хорошо?

Он не хотел ей отказывать, но задержаться, как она просит… в таком близком соседстве с Ханной…

— Ты хочешь, чтобы я остался, даже при условии, что между мной и Ханной не будет ничего, кроме дружбы?

— Дружбы? — Выражение ее лица красноречиво говорило, насколько смешными ей кажутся его слова.

— Мы искренне дружны и относимся друг к другу с большой симпатией, но дальше этого не пойдет. Мне скоро возвращаться в Лос-Анджелес, а Ханна… ее место здесь, что бы ни произошло между нами.

Алекс удивленно вскинула бровь.

— Хорошо, пусть не между нами, а между ней и любым другим, — пробормотал он.

— Не хочешь ли ты сказать, что вы уже переспали?

Он крепко стиснул челюсти и молчал.

— О, нет, конечно же, нет! — рассмеялась она. — Я бы непременно знала. Ведь правда, Зак?

Он только качнул головой.

— Оставим это.

— Хорошо, только ответь мне. Честно. Эта искренняя дружба и симпатия, про которые ты сказал… могло бы тут возникнуть что-то еще? При другом раскладе событий?