за город. Ленинград для немцев по-прежнему ближайший крупный объект. В 1914–1918 годах немцы, понимая бесперспективность лобовых ударов, все же фатально шли в новые наступления. Опыт советской обороны вполне достаточен. Что ж, снова встретим и отгоним их!

Обстрел… Сильно вздрагивает дом — раз, другой…

Прочел первую главу автобиографической повести Вс. Рождественского о Царском Селе, о детстве. Всплыли острые воспоминания — моя «Война»[50], моя жизнь, мои рукописи. Вспомнилось детство, сад, тишина, мягкий стук крокетных шаров, голубые небеса и первое томление души, вечное нетерпение, ожидание, порывы…

Розовый закат, опять свистят снаряды, и надоевший гнусавый голос бубнит по радио: «Район подвергается артиллерийскому обстрелу, движение прекратить».

1 марта 1943 года.

С. К. едет на форт «П». Ей поручено написать картину о недавней схватке с белофиннами на льду. Будет там рисовать…

Написал речь для Северного флота — к радиоперекличке.

К 2 часам — в ЛССП[51]. Трамвай битком набит. Одна из женщин плачет: «Зачем мне теперь жить? Мужа, трех сыновей отдала. Мне их, видно, не дождаться… Убьет меня — и слава богу…» Какая горечь!

В Союзе привычная картина… Немного подтопили зал. Обсуждали доклады Лесючевского и Саянова — о журналах «Звезда» и «Ленинград». Отраден факт выхода журналов в Ленинграде. Литература все-таки живет, ищет, творит, — пусть еще несовершенно, но разве можно без исторической дистанции описывать события, потрясающие мир десятилетие за десятилетием? Наше поколение в непрерывных боях, — и срока свершения наших чаяний мы еще не можем предугадать. Во всяком случае, Россия стала эпицентром огромных сдвигов: в 1905–1914—1917—1920 годах, в годы пятилеток и в 1941–1943 годах. Сущность мировых событий так колоссальна и сложна, что для меня точному определению еще не поддается.

…Ночь, снегопад, сыро… На горизонте слепящие вспышки выстрелов. Идешь, ничего не видя… Невский, — кое-где «средневековые» фонарики, силуэты редких прохожих. На трамвайной остановке люди штурмуют вагоны — крепко, с хохотом. Это публика из театра, хорошо заряженная спектаклем… Неистребимость жизненной силы — одно из главных ощущений и познаний моих в годы этой войны.

Пора сверкающих творческих откровений 1930–1935 годов у меня прошла. Видимо, это не повторится, я слишком устал, а жизнь коротка… Предстоит лишь закрепление познанного, углубление.

Вечером — у товарища Рыбакова. Ужин пубалтовцев (ели сушеные грибы, консервы). Тепло, хорошо. Над столом висит портрет Пушкина, свечи, блеск офицерских погон.

Поднял бокал за новых офицеров, за воинов России. От всей души!

Присвоено звание гвардейских — ряду подводных лодок (Грищенко, Кабо и др.).

2 марта 1943 года.

Ликвидация демянского плацдарма. 16-я немецкая армия, боясь окружения, отступает на запад.

Сообщение ТАСС. Тон его крайне выразительный, смысл его таков: так называемое польское правительство в Лондоне не отражает воли польского народа… Польша будет восстановлена без господ эмигрантов.

Читаю немецкие газеты: «Die Front» и «Reveler Zeitung»[52] за январь 1943 года. Мне их прислал товарищ Барбакадзе (трофейные, с батареи). Тон немецких газет тише, кислее, чем в 1941–1942 годах: «Наперекор всему…», «Держаться…» и т. д.

…В газетах есть новогодняя речь командующего германским фронтом под Ленинградом: «Солдаты!.. В течение всего года вы отбивали все попытки врага прорвать наш Ленинградский фронт. В 1943 году на вас лягут новые большие задачи…» А 12 января ударили мы и прорвали немецкую блокаду! Правда, в целом проблема Ленинграда еще не решена. Ну, решим ее в новых боях!

3 марта 1943 года.

Солнечный великолепный день… Утром беседовал с молодым поэтом Фидровским, разбирал его книгу. Спорили, говорили о новой литературе… Зашел к В. Инбер, — она летит на месяц в Москву. Послал с ней письмо в ЦО — сжатый обзор ленинградских дел, настроений.

На военных заводах нарастают темпы производства. На радиозаводе 14-летняя девочка дает пятнадцать единиц, а до войны на этом же месте давали три. Огромный напор, конвейерная система. Девушки обучились работе за девять-десять месяцев. Знают две-три детали в совершенстве: свою и соседей справа и слева. Дают точную сборку. Одеты чисто, даже чуть кокетливо. Бегут пешком через весь город на концерт — послушать приехавшего к нам Яхонтова… Стойкое поколение!

Работал над пьесой… Продумываю центральную линию: образ командира-моряка нового поколения…

4 марта 1943 года.

Мороз до 10 градусов. Воздушные тревоги. С утра зенитная стрельба.

Был на Каляевой[53], взял все свои бумаги, архив (за время Отечественной войны), книги. Разбирал и систематизировал их весь день.

Изредка, когда есть время, перечитываю дневники…

Резервы СССР еще разворачиваются. Танков (в 1943 году) мы получим гораздо больше, чем в 1942-м, и гораздо лучшего качества (ЦО от 1 марта).

Союзники безусловно между двух огней: помогать СССР нужно, создавать второй фронт тоже нужно, но это еще больше усилит СССР; не помогать — значит идти на разрыв с СССР и на новые крупные осложнения в будущем…

«В последний час». Очищена вся железнодорожная линия Москва — Ржев — Великие Луки…

5 марта 1943 года.

Работаю над пьесой, написал еще несколько диалогов. Все яснее вижу главные линии: образ крепкого человека, высший тип советского культурного командира, воина… В сложнейших испытаниях… Раскрыть внутренний мир наших людей — философский, социальный], политический и этический!

Был А. Фадеев, зашел проститься…

Необходимо дать в «Правду» статью о литературных процессах, о том, что